Российско американские отношения в будущем. Россия и США. О будущем отношений. Забытая далекая война

По мнению Барака Обамы, «Владимир Путин постоянно заинтересован в работе с нами и в том, чтобы выглядеть нашим партнером». Фото Reuters

При всех различиях в оценках современного состояния отношений между Москвой и Вашингтоном вряд ли кто-то возьмется отрицать, что сегодня они переживают один из самых глубоких кризисов в современной истории. Конечно, российско-американское взаимодействие и раньше не было безоблачным. Однако нынешний кризис носит более фундаментальный и всеобъемлющий характер, чем периодический спад в отношениях, который мы видели немало за последние десятилетия. По всей видимости, он станет и самым длительным: очевидных путей выхода из нынешней ситуации в обозримом будущем не просматривается.

Вторая холодная война?

В последнее время стало модным говорить о начале нового издания холодной войны в мировой политике и проводить параллели между нынешним противостоянием Москвы и Вашингтона и советско-американской конфронтацией второй половины прошлого века. Такие параллели выглядят большой натяжкой: если в годы холодной войны отношения между Кремлем и Белым домом составляли главную ось мировой политики, то в ХХI веке они являются хотя и важным, но далеко не определяющим элементом глобальной международной системы. Мир перестал быть биполярным, и вернуть его к жесткой биполярности холодной войны невозможно.

Кроме того, в российско-американском противостоянии сегодня отсутствует тот идеологический фундамент (советский коммунизм против западной демократии), который предопределял тотальный характер противостояния эпохи холодной войны. Если в современном мире и существует антагонистический конфликт цивилизаций, то уж, конечно, не между США и Россией, а скорее между западным либерализмом и исламским фундаментализмом.

Наконец, Россия по своему потенциалу хоть и остается великой державой, но все же не может как Советский Союз на равных конкурировать с США по всем направлениям, особенно в сфере экономики и современных технологий. Ближайшим аналогом Советского Союза, с точки зрения экономического противостояния, для США становится Китай, но с той немаловажной поправкой, что между этими странами существует глубокая экономическая взаимозависимость, которой никогда не было между СССР и Америкой и которая неизбежно сдерживает американо-китайское соперничество в целом.

Означает ли сказанное выше, что нынешний кризис в российско-американских отношениях сегодня менее опасен, чем обстановка в годы холодной войны? Скорее наоборот. За десятилетия холодной войны Москва и Вашингтон смогли выработать и зафиксировать определенные «правила игры», позволявшие снижать риски неконтролируемой конфронтации. Совместными усилиями была создана плотная инфраструктура каналов коммуникаций, консультационных механизмов, двусторонних и многосторонних соглашений, призванных повысить предсказуемость и управляемость отношений. Сформировавшаяся в годы холодной войны уникальная архитектура двусторонних отношений между Москвой и Вашингтоном была в целом стабильной, что и позволяло ей оставаться практически в неизменном виде на протяжении достаточно длительного времени.

Нынешнее положение дел в отношениях между Россией и США стабильным никак не назовешь. Практически все каналы коммуникаций между странами заблокированы, договорно-правовая база отношений разрушается буквально на глазах, об общих «правилах игры» в мировой политике и говорить не приходится. Объективно растут риски возникновения конфликтов в результате случайностей, технических неполадок или неверно истолкованных действий противоположной стороны.

Неблагоприятно складывается общий международный фон: резко возросла нестабильность международной системы, терроризм приобретает глобальный характер, множатся региональные конфликты, растет угроза распространения оружия массового уничтожения (ОМУ) и т.д.

Дополнительным осложняющим фактором является президентская избирательная кампания в США, которая резко сужает горизонты внешнеполитического планирования для Белого дома и увеличивает факторы неопределенности для американских партнеров на мировой арене.

События самого последнего времени зародили надежду на то, что в Москве и Вашингтоне начинают осознавать масштабы нарастающих рисков и угроз международной безопасности: ведутся консультации по Украине, активизировались усилия по политическому урегулированию в Сирии, продолжается взаимодействие по ядерному досье Ирана, стороны придерживаются близких позиций по ядерной проблеме Корейского полуострова. Все это так, но говорить о стабилизации отношений более чем преждевременно.

Существующие риски перерастания конфронтации политической в военную по-прежнему нарастают, о новых «правилах игры» в двусторонних отношениях договориться пока не удается. Ненормальное состояние и негативная динамика отношений между Москвой и Вашингтоном становятся серьезной проблемой не только для наших двух стран, но и для международной системы в целом.

Отталкиваясь от известного афоризма Отто фон Бисмарка о том, что «политика есть искусство возможного», попробуем определить, что возможно и что невозможно в российско-американских отношениях на обозримую перспективу.

Судя по всему, сторонам будет весьма сложно добиться главного: восстановить доверие в отношениях друг с другом. Никакие встречи на высшем и высоком уровнях, никакие «вторые треки», никакие договоренности по частным - пусть и важным – вопросам не решают проблемы глубокой взаимной подозрительности, не снимают с повестки дня многочисленных взаимных претензий и обид. Доверие между Москвой и Вашингтоном подорвано основательно, и для его восстановления потребуется много времени, усилий, а главное – политической воли с обеих сторон.

У России и США отсутствует и вряд ли скоро возникнет единое видение основополагающих тенденций мирового развития, движущих сил этого развития, будущего мирового порядка, судьбы ведущих международных организаций, реформ международного права и т.д.

Между Кремлем и Белым домом – глубокое расхождение в понимании того, что является «законным», «справедливым», «этичным», «ответственным» в мировой политике. И в этом смысле можно констатировать «разрыв в ценностях» между российской и американской политическими элитами, что, в свою очередь, необязательно означает столь же глубокого разрыва в базовых ценностях между российским и американским обществами.

В силу отсутствия доверия и общего видения развития международных отношений в обозримой перспективе практически нереальным представляется сценарий повторной «перезагрузки» российско-американских отношений – независимо от того, кто придет в Белый дом в январе 2017 года и кто будет находиться в Кремле после выборов 2018 года.

«Перезагрузка» стала возможной при уникальном стечении исторических обстоятельств. И даже при этом она очень быстро исчерпала себя, не приведя к необратимому прорыву в отношениях, к переводу их в новое качество. Тот же Договор СНВ-3 при всем своем позитивном значении не выходит за рамки старой стратегической культуры периода холодной войны.

Что же тогда можно отнести к категории «возможного» в российско-американских отношениях?

Для ответа на этот вопрос стоит обратиться к тем сферам международных отношений, где роль России и США в обозримой перспективе будет оставаться значительной и где без их активного взаимодействия каждая из сторон будет сталкиваться с нарастающими проблемами.

Прежде всего, несмотря на различные представления о грядущем миропорядке, Россия и США не заинтересованы в обвальном разрушении миропорядка нынешнего. Обе державы остаются по преимуществу консервативными игроками, в целом ориентированными на удержание глобального статус-кво. В новом мировом порядке, какую бы форму он ни принял, роль Москвы и Вашингтона будет менее значимой, чем сейчас.

Очевидно также и то, что Россию и США объединяет и будет объединять общее желание избежать ядерного конфликта. При всем значении ядерных арсеналов третьих стран сегодня, как и в период холодной войны, существуют лишь две ядерные сверхдержавы. И такое положение сохранится на долгое время.

Российские и американские интересы совпадают и в том, что касается противодействия распространению ОМУ и борьбы с международным терроризмом. Не следует забывать, что усилия по разрешению ядерной проблемы Ирана и по ликвидации химического оружия в Сирии продолжались даже в самые острые моменты украинского кризиса. Конечно, отсутствие доверия будет ограничивать масштабы и глубину сотрудничества, но это сотрудничество неизбежно будет развиваться. Там и тогда, где и когда будут затрагиваться фундаментальные интересы национальной безопасности сторон.

С чего начинать?

Существует мнение, что прогресс в российско-американских отношениях возможен только после прихода к власти в США новой администрации, то есть не раньше января 2017 года. Фактически же с учетом времени, необходимого для формирования новой президентской команды, любые сколько-нибудь важные инициативы следует отложить до лета, а то и до осени следующего года.

Насколько оправдан такой выжидательный подход? Прежде всего не следует преувеличивать значение партийных разногласий во внешней политике США. Новая американская администрация может отличаться от своих предшественников по стилю, по тактическим решениям, но не по своему пониманию основополагающих национальных интересов. Перевернуть страницу и начать новую главу с «чистого листа» в отношениях между Москвой и Вашингтоном в любом случае не получится. Напротив, чем более существенный позитивный задел унаследует преемник действующего президента США, тем легче ему будет двигаться вперед.

Кроме того, стремительно меняющаяся международная обстановка делает любую паузу в российско-американском диалоге непозволительной роскошью. Исторический опыт показывает, что такие паузы лишь усугубляют кризисные ситуации в различных регионах мира, ведут к повышению рисков прямого военного столкновения России и США, к усилению позиций сторонников конфронтации в обеих странах.

Чтобы избежать худших сценариев в российско-американских отношениях, надо не выжидать «благоприятного» момента, который может и не представиться, а, не откладывая, начинать работать по конкретным направлениям.

Во-первых, необходимо восстанавливать разрушенные каналы российско-американского диалога. На разных уровнях и с разными участниками – от военных до парламентариев, от чиновников до представителей спецслужб. Диалог никогда не считался уступкой одной стороны другой и тем более одобрением политики другой стороны. Но отсутствие диалога неизбежно порождает недоверие, страхи, создает дополнительные риски.

Во-вторых, крайне важно приглушить враждебную риторику – прежде всего на официальном уровне. Ведь такая риторика влияет на общественное мнение, апеллирует к застарелым комплексам и темным инстинктам национального самосознания, приобретая собственную инерцию, которую будет все труднее остановить.

В-третьих, надо попытаться в максимальной степени оградить сохраняющиеся позитивные аспекты российско-американских отношений от негативного воздействия нынешнего кризиса. Это касается, например, двустороннего сотрудничества по проблемам Арктики, ряда приоритетных для обеих сторон научных проектов, университетских партнерств или взаимодействия по линии муниципалитетов. Конечно, полностью изолировать все эти аспекты от общего негативного политического фона вряд ли получится, но стремиться к этому нужно.

В-четвертых, высокий градус российско-американской конфронтации может быть понижен за счет участия обеих стран в работе многосторонних механизмов: ближневосточный «квартет», G-20, АТЭС, международные экономические и финансовые институты. Не случайно именно в многостороннем формате был достигнут прогресс в решении иранской ядерной проблемы, в многостороннем формате обсуждаются вопросы сирийского урегулирования, идут переговоры по ядерной проблеме КНДР и т.д. Такой формат позволяет сторонам демонстрировать большую гибкость, избегая при этом видимости односторонних уступок.

В-пятых, весьма актуальным, хотя и нелегким делом должно стать возрождение и развитие диалога по линии российского и американского гражданских обществ.

В-шестых, все более актуальной становится задача укрепления и развития русистики в США и американистики в России. Профессиональные сообщества в двух странах уже давно испытывают значительные финансовые трудности, а сегодня к ним добавляется еще и деформирующий политический контекст. Грань между экспертом и пропагандистом, между академической наукой и околонаучной публицистикой становится практически неразличимой. Снижение качества независимой экспертизы или малая востребованность такой экспертизы объективно уменьшают шансы на перевод российско-американского диалога в конструктивное русло.

Выход из текущего кризиса в российско-американских отношениях – перспектива не самого ближайшего времени. Ближайшей же задачей должно стать изменение динамики этого кризиса с негативной на позитивную. Это создаст необходимые предпосылки для постановки более амбициозных задач.

Вступление

При попытках осмыслить гражданскую войну в Сирии главная проблема заключается в том, что аналитики склонны воспринимать мир таким, каким он когда-то был, а не таким, какой он есть сегодня. Глядя на карту Сирии, возникает искушение верить в то, что единство страны может быть восстановлено - нужно только найти решение по урегулированию кризиса в ходе дипломатических переговоров в Астане или Стамбуле. Не менее соблазнительна идея о том, что действия США и России в Сирии являются продолжением холодной войны, а каждый их шаг - очередной «конфликт с нулевой суммой» в борьбе за влияние. Однако такие рамки устарели и неприменимы для анализа текущей ситуации в Сирии или ее будущего.

Гражданская война в Сирии продолжается уже шесть лет, и она будет продолжаться еще многие годы. Изнутри страна представляет собой эклектическую смесь многочисленных группировок и групп интересов. Наиболее сильными среди них являются остатки баасистского режима Асада. Различные суннитские группировки боевиков продолжают удерживать отдельные территории в основном к югу от Дамаска на границе с Иорданией. Постоянно меняющие свои названия группировки джихадистов и их сподвижников контролируют зоны, которые могут существенно варьироваться по размеру. Воспользовавшись воцарившимся в стране хаосом, сирийские курды смогли сформировать хрупкое квазигосударство, будущее которого, в лучшем случае, неопределенно. На данный момент оптимальной для Сирии моделью представляется Ливан, только в большем по размеру масштабе. В худшем случае страну ждет тридцать лет непрекращающейся войны, которая по своим разрушительным последствиям намного превзойдет Балканские войны 1990-х годов.

Гражданская война в Сирии была изначально внутренним конфликтом, обособленным от кризисов в других странах региона. Однако впоследствии война в Сирии и гражданская война в Ираке, которая не прекращалась со времен злосчастного вторжения США в 2003 году, стали частями одного конфликта. Это слияние произошло в результате деятельности так называемого «Исламского государства» (ИГИЛ), которое стерло и без того условную границу между Сирией и Ираком. Населенные суннитами районы Ирака граничат с аналогичными районами Сирии, которые вместе образуют огромную территорию, через которую бойцы ИГИЛ и другие радикальные суннитские боевики могли перемещаться с достаточной легкостью. Сегодня гражданская война в Сирии неотделима от гражданской войны в Ираке, и наоборот.

Однако война в Сирии вышла далеко за пределы страны и во многих других отношениях. Этот конфликт приобрел столь внушительные масштабы, что теперь уже вряд ли кто-нибудь может надеяться на восстановление прежней геополитической архитектуры Ближнего Востока. Эта война будет идти, а в некоторых случаях уже идет, как минимум на пяти фронтах.

Первый фронт представляет собой столкновение между сторонниками светских режимов и исламистами. Одни выступают за светское государство, тогда как другие считают, что ислам является единственным возможным ответом на провал арабского национализма и способом обеспечить региональную стабильность за счет решения проблем постколониального периода, в частности, проблемы произвольно начерченных в ХХ веке границ между государствами. В этой борьбе сторонники светского образа правления проигрывают, что не может не сказываться на других светских режимах региона.

Второй фронт - это борьба между преимущественно суннитскими религиозными группировками, в числе которых как движение «Братьев-мусульман», которое больше напоминает политическую партию, так и религиозно-тоталитаристское «Исламское государство». Раскол между «Аль-Каидой» и ИГИЛ стал одним из проявлений этого конфликта.

На третьем фронте происходит межконфессиональный конфликт между суннитами и шиитами. Главным полем боя на этом фронте стал Ирак, однако, это противостояние не ограничивается территорией этой страны, особенно по мере ослабления остальных суннитских арабских стран и укрепления шиитского меньшинства, поддерживаемого Ираном и ободренного происходящими в регионе событиями.

Столкновения на четвертом фронте идут между Ираном и Турцией - двумя региональными державами, переживающими подъем. На фоне междоусобной войны, раздирающей арабский мир, Иран и Турция будут действовать исключительно в своих интересах, поддерживая те или иные стороны. Возникновение прямого конфликта между этими двумя странами маловероятно, однако, борьба между поддерживаемыми ими силами уже идет в Ираке и Сирии. Саудовская Аравия и страны Персидского залива продолжат свои попытки включиться в это весьма значительное противостояние, но основы могущества Саудовской Аравии начинают размываться. Ослабление Саудовской Аравии может к концу следующего десятилетия стать угрозой для монархии.

Пятый фронт - это самый высокий уровень, которого в конечном итоге достигают все конфликты на Ближнем Востоке. На протяжении более двух столетий страны Ближнего Востока были пешками на шахматной доске великих держав. Перечень внешних сил, которые открыто принимают участие в военных действиях в Сирии и Ираке, поражает: США, Россия, Австралия, Бельгия, Канада, Дания, Франция, Голландия и Великобритания. Если учесть страны, которые действуют там неофициально, то список будет еще длиннее. США гордятся, что в созданную ими коалицию для борьбы с ИГИЛ входят 68 стран, в то время как Россия также возглавила свою собственную дипломатическую коалицию, чтобы продемонстрировать свое влияние на Ближнем Востоке.

В данном исследовании будут проанализированы все эти пять фронтов с акцентом на два ключевых аспекта этого куда более крупномасштабного конфликта. Первый аспект - сама гражданская война в Сирии, в отношении которой ставится цель дать прогноз развития конфликта в течение следующих десяти лет. Для этого, очевидно, понадобится рассмотреть вопрос о будущем ИГИЛ в Сирии и Ираке, поскольку будущее Сирии невозможно понять без понимания будущего этих игроков. Анализ этих вопросов позволяет прийти к выводу, что Сирия как страна более не существует, а уничтожение ИГИЛ является невыполнимой целью. В такой ситуации оптимальным курсом представляется сдерживание.

Второй аспект - это российско-американские отношения в свете сделанного в отношении Сирии прогноза. Изучение этого вопроса подразумевает анализ баланса сил в регионе, а также множественных векторов развития региональных войн. Рассмотрение такой проблематики дает основание сделать вывод, что, в отличие от таких регионов как Восточная Европа и Кавказ, где США и Россия преследуют диаметрально противоположные цели, у них есть определенные общие интересы на Ближнем Востоке. При этом сейчас Ближний Восток для обеих стран не представляет такого значения, как в годы холодной войны, хотя ведущие обозреватели и даже политики как в России, так и в США, нередко упускают это из виду. Препятствия для налаживания российско-американского сотрудничества на Ближнем Востоке в гораздо большей степени обусловлены инерцией двусторонних отношений и отсутствием доверия, нежели столкновением стратегических интересов.

Это не означает, что России и США удастся оптимальным образом скоординировать свои интересы или что это может привести к разрядке в российско-американских отношениях. В целом, однако, в течение следующих 10 лет у России и США на Ближнем Востоке будет больше общих интересов, чем противоречий.

Путями неизведанными

В Сирии с разной степенью активности и эффективности действует целый ряд стран, однако крупнейшими среди внешних вовлеченных игроков являются Соединенные Штаты и Россия. Анализ предпринятых ими шагов на ранних стадиях конфликта проливает свет на его значение для каждого из них.

Соединенные Штаты

Вмешательство США в сирийский конфликт берет начало 11 сентября 2001 года. Организованные «Аль-Каидой» теракты привели к результатам, на которые Усама бен Ладен рассчитывал. Они повергли США в состояние исступления, что привело к развязыванию ими двух войн в мусульманском мире. Первой жертвой стал Афганистан, известный России не понаслышке. К этому времени радикальная исламистская идеология развивалась в арабском мире в течение уже нескольких десятилетий. Ведь сам бен Ладен был выходцем из саудовского клана, который поддерживал династию Аль Сауд. США были не готовы к борьбе с «Аль-Каидой» и другими группировками такого рода. Разведданных по региону явно не хватало, в связи с чем США были вынуждены опираться на таких партнеров, как Саудовская Аравия, которая в первую очередь и была причастна к развитию радикальной исламистской идеологии.

Оглядываясь назад, легко утверждать, что во вторжении США в Ирак в 2003 году не было необходимости, но в тот момент сложилась опасная комбинация трех факторов: отсутствие надежной информации, вероятность создания режимом Саддама Хуссейна оружия массового уничтожения и опасения, что такое оружие может оказаться в руках групп наподобие «Аль-Каиды». Для борьбы с «Аль-Каидой» США требовалось активизировать сотрудничество с такими странами, как Саудовская Аравия. Свержение Хусейна было призвано показать этим странам серьезность намерений США. Однако проблема со вторжением в Ирак заключалась в невыполнимости стратегических целей, поставленных администрацией Джорджа Буша-мл. США ввели свои войска в Ирак ввиду стратегической необходимости, но администрация Буша спутала карты, объяснив свои действия двумя целями: борьбой с терроризмом и насаждением либеральной демократии в Багдаде.

Проблема с первой целью заключалась в том, что терроризм является тактикой, направленной на устрашение или провокацию противника - невозможно бороться с тактикой. Относительно насаждения либеральной демократии в Ираке, проблема носила двойственный характер. Во-первых, Ирак как государство являлся продуктом ХХ века, созданным путем объединения трех противостоящих друг другу групп: курдов, арабов-суннитов и арабов-шиитов. И эти группы также негомогенны: среди иракских курдов с 1994 по 1997 год шла своя собственная гражданская война. Во-вторых, США решили, что демократическая идея может сработать в Ираке.

Увлечение распространением демократии отражало настрой неоконсерваторов после окончания холодной войны. С 1991 года Запад оказался охвачен беспочвенным оптимизмом, считая, что близок предсказанный Фрэнсисом Фукуямой «конец истории» и мир скоро превратится в либерально-демократический рай. Ни Балканские войны, ни геноцид в Руанде, ни даже теракты 11 сентября 2001 года не поколебали в США это убеждение. В результате в администрации Буша сочли, что в интересах США не только устранить угрозу радикального исламизма, но и способствовать распространению демократии в Ираке. США занялись созданием системы государственного управления в Ираке, которая совершенно не подходила для управления такой разобщенной и ослабленной изнутри страной. Возможно, единственной системой управления, которая подходила бы Ираку, был авторитарный режим такого сильного лидера как Саддам Хусейн. В любом случае, та система, которую попытались навязать США, не помогла решить проблему, а только усугубила ее.

Свержение режима Хусейна в Ираке привело к образованию вакуума власти, что стало благоприятной почвой для развития идеологии «Аль-Каиды». Исламисты-сунниты взбунтовались против сил США после провала политической реконструкции, что привело к появлению «Аль-Каиды» в Ираке, которая в конечном итоге стала «Исламским государством».

Хотя это и способствовало развитию «Аль-Каиды», изначально бен Ладен преследовал другие цели. Он надеялся, что теракт 11 сентября 2001 года и реакция США обернутся волной народных революций по всему арабскому миру, направленных на свержение диктаторов, некоторые из которых были обязаны своим положением либо Советскому Союзу, либо Соединенным Штатам. Эти революции, в конце концов, произошли, но только через несколько лет, и произошли совсем не так, как рассчитывало руководство «Аль-Каиды».

В 2010 году торговец овощами в Тунисе совершил акт самосожжения в знак протеста против жесткого обращения со стороны женщины-полицейского. Это стало отправной точкой для серии протестных выступлений и революций по всему арабскому миру. Руководство «Аль-Каиды» ошиблось с выбором способа разжигания беспорядков в арабском мире, но была права, считая, что арабы по всему Ближнему Востоку не могут больше терпеть свои власти и страдают от нехватки экономических возможностей и совершенной утраты веры в доминирующие светские, националистические диктаторские режимы. Американский журнал Foreign Policy назвал народные выступления в арабских странах в 2011 году «арабской весной», однако, произошедшие восстания имели мало общего с «Пражской весной» 1968 года, по аналогии с которой они и были названы.

Запад и, в частности, США, приняли этот всплеск демократических движений на Ближнем Востоке за нечто подобное антисоветским выступлениям в Восточной Европе, что привело к попытке действовать в духе времени. Хотя среди протестующих в арабском мире были умеренные и либералы, происходящее нельзя было считать возрождением либеральных государств-наций, жаждущих политических свобод. Наиболее политически организованной группой оказались исламисты, и они воспользовались протестным движением для запуска «исламского пробуждения». Ислам остается единственной политической силой, способной объединить арабский мир. В 2011 году исламисты восстали против системы, которая на протяжении десятилетий пыталась вытеснить ислам из общественного пространства в сферу частной жизни. Но к тому времени, когда США осознали, что происходит, было уже слишком поздно. Все умеренные группировки, которые США могли поддержать, уже оказались на обочине процесса. Даже если бы США осознали это раньше, ничего сделать все равно бы не удалось.

После начала военных действий в Сирии США оказали некоторую поддержку Свободной сирийской армии, но к 2013 году стало ясно, что в стране не было реальной оппозиции режиму Асада, которую США следовало бы поддерживать. США начали жесткую риторику по отношению к режиму Асада, которая к августу 2013 года достигла пика: дошло до угрозы начать бомбардировки его вооруженных сил из-за применения этими силами химического оружия. К этому времени ИГИЛ завладело Раккой и вело наступление как в Сирии, так и в Ираке. США пришли к выводу, что падение режима Асада привело бы к еще большему хаосу и дельнейшему укреплению ИГИЛ. В июне 2014 года боевики ИГИЛ вторглись в Мосул и всего за 10 дней овладели городом. Несколько месяцев спустя администрация Обамы фактически объявила войну ИГИЛ и начала прямые военные действия против группировки в Сирии и Ираке.

Вмешательство в конфликт США не остановило укрепления ИГИЛ. К 2015 году американские политики реально опасались успешной атаки ИГИЛ на Дамаск. США не могли себе позволить поддержать режим Асада, но и не были готовы использовать наземные войска для борьбы против ИГИЛ. Ситуация казалась плачевной.

Россия

Сложно устоять перед соблазном объяснить действия России в Сирии связями СССР с режимом Асада. В действительности Советский Союз поддерживал хорошие отношения со многими светскими национальными арабскими государствами левого уклона. В случае с Сирией речь шла в первую очередь об отношениях с отцом Башара, Хафезом Асадом. Однако причины, подтолкнувшие Россию к действиям в Сирии, не проистекают исключительно из существовавшего некоего «железобетонного» альянса с Сирией или из стратегической выгоды наличия российской базы ВМС в сирийском порту Тартус (доступ к которой в любой момент может перекрыть Турция). На самом деле причины вовлечения России в сирийский конфликт восходят своими корнями к Оранжевой революции на Украине 2004 года.

Владимир Путин пришел к власти именно потому, что его предшественник на посту президента, Борис Ельцин, оказался не способен отстаивать интересы России перед лицом Запада. Ввиду этого фактора, а также учитывая катастрофическую экономическую ситуацию в стране, Путин стремился восстановить могущество России и дать ей возможность отстаивать свои приоритеты в области безопасности. Одним из ключевых приоритетов был контроль над Украиной. Во все периоды истории страны, от царских времен до Советского Союза, Россия всегда нуждалась в буферной зоне в Восточной Европе, которая бы отделяла саму Россию от других европейских держав. Будучи вторым по величине государством Европы после России, Украина была призвана сыграть в этом отношении ключевую роль.

В ноябре 2004 года на Украине прошли президентские выборы. Двумя основными кандидатами на пост президента Украины стали действующий тогда премьер-министр Виктор Янукович, выступавший с пророссийских позиций, и кандидат от оппозиции Виктор Ющенко. Победителем был объявлен Янукович, однако этот результат спровоцировал протестные выступления по всей Украине, и самое крупное из них произошло в Киеве. Оппозиция утверждала о допущенных в ходе выборов нарушениях и требовала повторного голосования, которое состоялось в декабре по решению Верховного суда Украины. Янукович выборы проиграл, и политическая ситуация в Киеве вышла из-под контроля России. Возможность перехода

Украины на прозападные позиции стала реальностью. Тогда Путин обвинил ЦРУ и другие западные разведслужбы в организации протестов, которые привели к поражению Януковича. Россия не могла не усмотреть в этой ситуации покушения США на свою национальную безопасность и готовила планы по изменению результатов Оранжевой революции, что открыло новый период недоверия в российско-американских отношениях.

На последующих президентских выборах 2010 года победу одержал уже Янукович. В прошедшие с Оранжевой революции годы Россия наращивала свою военную мощь, укрепляла свое экономическое влияние и развивала силы и средства разведки на Украине, особенно в восточных регионах страны, население которых в своей массе продолжало поддерживать Россию и Януковича. Все шло хорошо до ноября 2013 года, когда Янукович отказался подписывать соглашение об ассоциации с Европейским союзом, вместо этого взяв у России кредит на несколько миллиардов долларов. И снова возникли протестные выступления, которые стали стремительно разрастаться и в итоге вошли в историю под названием «Евромайдан».

В течение целых десяти лет после Оранжевой революции Россия стремилась, но так и не смогла оттеснить от власти оппозицию, которая пользовалась поддержкой и одобрением Запада. В феврале 2014 года Янукович в нарушение конституции был отстранен от должности и бежал в Россию. В Киеве к власти пришло прозападное правительство, в очередной раз угрожавшее вывести Украину из сферы влияния России. В ответ Россия присоединила Крым и стала помогать пророссийским сепаратистам в двух восточных областях Украины. Однако большего за десять лет работы России достичь не удалось. Незначительные столкновения на востоке Украины продолжаются до сих пор.

Это было не единственным ударом для российских властей. По состоянию на 20 июня 2014 года средняя цена барреля нефти за неделю составляла 107,26 долларов. Однако к январю 2015 года нефть подешевела почти в два раза притом, что в бюджет на период с 2015 по 2017 год была заложена цена нефти в почти 100 долларов за баррель. Тогда российский министр финансов говорил, что Россия справится и при 82 долларах за баррель, и что цена, скорее всего, останется в диапазоне от 80 до 90 долларов. Однако такие прогнозы оказались излишне оптимистичными. Цены на нефть продолжили падать, и восстановились до уровня 50 долларов лишь несколько месяцев назад после наделавшей много шума сделки ОПЕК о сокращении добычи со странами, не входящими в нефтяной картель, включая Россию. Хотя сокращение добычи и не способно долго поддерживать цены на текущем уровне, оно все-таки было необходимо, чтобы удержать их от дальнейшего падения.

В итоге Путин оказался в той же тяжелой ситуации, в которой до него был Ельцин. Россия не справилась с ситуацией на Украине и не смогла помешать вмешательству Запада в ее сферу влияния или предпринять в этой связи что-нибудь существенное. Преимущества, полученные после войны в Грузии 2008 года, сошли на нет. Российская экономика снова оказалась в плачевном состоянии из-за чрезмерной зависимости от цен на нефть. При дешевой нефти Кремль оказался не в состоянии сохранить на высоком уровне государственные расходы, необходимые для поддержания стабильности на всем протяжении российской территории.

И тут подвернулась Сирия. Россия включилась в сирийский конфликт в сентябре 2015 года, что было продиктовано тремя основными целями. Первая из них связана с внутриполитической повесткой. Путину нужно было показать российскому народу, что при его правлении Россия не растратила свою мощь. Во-вторых, нужно было послать сигнал международному сообществу, доказав Соединенным Штатам, что Россия остается сильной державой и готова включаться в конфликты, в которые США уже вовлечены. Режим Асада в Сирии был традиционным союзником Советского Союза, тогда как западные страны относились к режиму Асада с презрением, а различные группировки боевиков и оппозиции, включая ИГИЛ, стремились его свергнуть. Однако выступавшие против режима Асада группировки были достаточно небольшими, так что даже введение ограниченного контингента вооруженных сил России было достаточно, чтобы стабилизировать ситуацию. Россия развернула в Сирии авиационную группу из 70 единиц и около 5 000 персонала обеспечения для защиты и обслуживания авиатехники. Несмотря на достаточно скромные размеры группы, этого оказалось достаточно, чтобы стабилизировать положение режима Асада и позволить ему перейти в контрнаступление против своих врагов.

Однако наибольшее значение имела третья цель. В своем противостоянии с режимом Асада Соединенные Штаты загнали себя в угол. Потраченные на подготовку боевиков-повстанцев сотни миллионов долларов канули в бездну, не дав никакого эффекта. Решив сотрудничать с курдами Сирии, США поставили под угрозу свои отношения с Турцией. А тем временем ИГИЛ укрепляло свои позиции на значительной части территории Сирии и Ирака. Наибольшими возможностями для борьбы с терроризмом обладал режим Асада, и поддержать нужно было его, но, учитывая действия режима на ранних стадиях конфликта, Вашингтон просто не мог пойти на это. США требовалась помощь, и Россия была готова ее оказать, но в обмен на что-то.

Россия выполнила грязную работу за Соединенные Штаты. Москва предотвратила падение режима Асада, укрепив его в борьбе против ИГИЛ. На Западе очень много писали о том, что Россия в первую очередь ведет борьбу против сирийских повстанцев, однако российские силы наносили удары по объектам ИГИЛ и, что еще более важно, открыли новый фронт, на котором пришлось сражаться боевикам ИГИЛ. Без участия России и укрепления режима Асада действовавшие при поддержке США силы не смогли бы освободить те территории, которые были отвоеваны у ИГИЛ за последний год.

Однако Кремлю достичь ожидаемого результата не удалось. Этот маневр не стал рычагом давления на США с целью добиться от Запада уступок по Украине. В то же время гражданская война на Украине де-факто перешла в фазу замороженного конфликта, и США не стали идти на крайности в этом вопросе. На данный момент это устраивает Россию. Учитывая возросший престиж России в результате сирийской кампании и стабильно высокую популярность Путина внутри России (по данным опроса Pew Research Center, в июне 2017 года 87% населения России были довольны деятельностью Путина), Москва считает операцию в целом успешной.

Будущее Сирии

Считается, что и США, и Россия исходят из того, что после завершения боевых действий единство Сирии может быть восстановлено. Однако это скорее риторический оборот, чем реально возможный исход. Главная проблема заключается в том, что эта идея основана на возможности прекращения боевых действий. В краткосрочной перспективе обе стороны преследуют одни и те же цели: необходимо победить ИГИЛ и «Аль-Каиду» и только затем выстраивать новую политическую систему. Однако Россия также стремится уничтожить другие группировки боевиков, выступающие против режима Асада, продолжая считать его легитимным главой страны. В свою очередь США хотят сформировать новую политическую систему, создав демократическое государство, в котором Асаду нет места. Вне зависимости от того, осознают ли это обе стороны, но в обоих случаях речь идет скорее о фантазиях, чем о политике. Сирия как страна разрушена, и никакие дипломатические маневры или бомбежки не смогут снова собрать ее воедино.

Объясняется это достаточно просто. Арабы-сунниты представляют собой крупнейшую группу населения в стране, а их главными политическими силами являются ИГИЛ, «Аль-Каида» и Свободная сирийская армия (не считая большого числа суннитов, которые до сих пор поддерживают режим Асада). США и Россия не согласятся на существование политической системы, созданной на основе участия представителей ИГИЛ и «Аль-Каиды», а Свободная сирийская армия слишком слаба, чтобы победить радикальных исламистов или режим Асада.

Из-за боевых действий и миграции демографический состав населения оценить сейчас невозможно. До войны примерно 68% населения Сирии составляли сунниты. Из них на курдов приходилось 10%, а остальные были арабами. Еще 11% населения составляли алавиты. Можно с большой долей уверенности утверждать, что страна все еще делится на три группы: алавитов, сирийских курдов и арабов- суннитов. Алавиты лояльны Асаду, сирийские курды лояльны Отрядам народной самообороны, тогда как одни арабы поддерживают исламистов, другие - Асада, и все борются за власть.

Режим Асада, алавиты и другие меньшинства, которых защищает режим, никогда не согласятся на переход к демократическому образу правления в Сирии, потому что это может привести к власти арабов-суннитов и повлечь за собой гонения на сторонников Асада. То же касается и сирийских курдов, которые, хотя и образуют малочисленное и самое молодое курдское население в сравнении с другими странами региона, фактически образовали свое собственное государство и продолжают отвоевывать для себя как можно больше территорий, чтобы хоть как-то укрепить свои стратегически уязвимые позиции на границе с Турцией. Даже если бы удалось прийти к соглашению, которое бы поддержали все стороны, система оказалась бы несостоятельной, как это было в случае с созданной США политической системой в Ираке.

Чтобы понять, что ждет Сирию в будущем, можно обратиться к полезному опыту Ливана. Эта страна гораздо меньше Сирии, а соотношение населяющих его этнических групп перед гражданской войной было более равномерным. Тем не менее в 1975 году там началась гражданская война, которая продлилась 15 лет. Годы после завершения войны также нельзя назвать мирными. Близкая к Ирану «Хезболла» фактическая стала в Ливане «пятой колонной». В политическую жизнь страны также вмешивается Саудовская Аравия, что также ведет к росту политической нестабильности. В результате Ливан представляет собой клубок межконфессиональных разногласий и противоречий, хотя сторонам в целом удается избегать серьезных столкновений. Еще одним показателем сложности ситуации, сложившейся в регионе, стало участие «Хезболлы» в гражданской войне в Сирии на стороне режима Асада, поскольку руководство этой организации опасается, что его свержение могло бы привести к власти в Сирии арабов-суннитов, что стало бы угрозой для ее позиций в Ливане. Сдерживание возможности прихода к власти суннитов - вопрос жизни и смерти для Хезболлы.

Ливан гораздо меньше Сирии и имеет гораздо больший опыт обеспечения внутриполитического сотрудничества. Тем не менее гражданская война продлилась там 15 лет. Есть основания полагать, что гражданская война в Сирии продлится не меньше. Сирия превосходит Ливан в 14 раз по территории и почти в четыре раза по численности населения. Многие части страны с преимущественно суннитским населением расположены в пустыне, концентрируясь в городах по течению Евфрата. Нападать на такие города сложно: необходимо налаживать снабжение на больших расстояниях через пустыню, что создает риск нападения боевиков, использующих партизанскую тактику, в чем особенно преуспело ИГИЛ. Аналогичным образом, основной район проживания алавитов находится в гористой местности близ побережья, что также дает ему надежную защиту. Маловероятно, что эта ситуация может в скором времени измениться.

Наиболее вероятным представляется сценарий, в котором Сирия в конечном счете будет разделена на три основные части. Одна из них будет контролироваться останками режима Асада с сохранением контроля над крупными городами и прибрежными районами, где сконцентрированы алавиты. Вторая часть страны отойдет сирийским курдам. Существует два основных района проживания сирийских курдов: изолированная и небольшая группа курдов живет в кантоне Африн, а значительная часть курдского населения находится на северо-востоке Сирии. Этот район до войны был богат природными ресурсами и сельхозугодьями. Эта местность преимущественно равнинная и может быть легко атакована как силами ИГИЛ, так и Турцией, которая пока воздерживалась от нападений на сирийских курдов, за исключением эпизодических артобстрелов. Будущее сирийских курдов относится к числу вопросов, по которым интересы России и США совпадают, о чем будет сказано ниже.

Третий район будет представлять территорию хаоса, на которой будут господствовать арабы-сунниты. За изменением названий их группировок и идеологий уследить практически невозможно. В любом случае они будут постоянно бороться между собой за господство на этих территориях, а также совершать отчаянные нападения на силы Асада и сирийских курдов. Боевики продолжат свободно пересекать прозрачную границу между Ираком и Сирией, неизбежно создавая угрозы для соседних стран.

Будущее ИГИЛ и «Аль-Каиды»

Подконтрольная арабам-суннитам территория заслуживает особого внимания. Ее будущее неразрывно связано с судьбой джихадистских движений не только в Сирии, но и в регионе в целом. На данный момент наиболее значимыми элементами этих сил являются ИГИЛ и «Аль-Каида», но ситуация будет меняться. Рано или поздно оплоты власти ИГИЛ и «Аль-Каиды» падут, а их бойцы растворятся в гражданском населении до тех пор, пока оттуда не уйдут иностранные силы. Их место может занять другая группа, или они могут восстановить контроль над своими территориями и даже захватить новые земли на юге, что будет очень болезненно воспринято Иорданией и Саудовской Аравией, двумя суннитскими странами, которые до сих пор держались в стороне. Однако долго сохранять такое положение им не удастся.

ИГИЛ

На пике могущества ИГИЛ под непосредственным политическим контролем этой группировки находилась территория примерно в 50 000 км2, что сопоставимо с территорией Хорватии. Учитывая малонаселенную пустыню и другие области, где ИГИЛ может пользоваться относительной свободой действий, при этом не контролируя их напрямую, эта территория охватывает около 250 000 км2, то есть территорию равную по площади Великобритании.

Государственный департамент США с гордостью пишет на своем сайте, что возглавляемая США коалиция отвоевала у ИГИЛ 62% территории в Ираке и 30% территории в Сирии. В условиях войны такая статистика лишена всякого смысла. Важно учитывать не размер контролируемой территории, а ее стратегическое значение. Ведущим борьбу против ИГИЛ в Сирии и Ираке силам пока не удалось отвоевать достаточную территорию, чтобы лишить ИГИЛ возможности действовать.

Ядро подконтрольной ИГИЛ территории составляет узкая полоска земли от Ракки до Дейр-эз-Зора на востоке Сирии. По данным последней переписи населения в Сирии от 2004 года, только в этих двух городах жило около двух миллионов человек. В последние недели эта территория оказалась в серьезной опасности. Силы сирийских курдов атаковали Ракку. Несмотря на диверсионные атаки ИГИЛ, поддерживаемые США отряды Сирийских демократических сил продолжают наступление на город. В то же время поддерживаемая Россией сирийская армия также продвигается вперед. Правительственные войска вошли в провинцию Ракка в начале июня, и, что еще более важно, они перешли в наступление на востоке Сирии, стремясь освободить Дейр-эз-Зор и Меядин.

Все говорит о том, что ИГИЛ намерено оставить Ракку с тем, чтобы укрепить свои позиции в Дейр-эз-Зоре и Меядине. Сирийские демократические силы добились некоторых успехов в Ракке, однако главное шоссе на восток пока ими не контролируется. Вот уже несколько месяцев сообщается об уходе боевиков ИГИЛ из города. Когда конвои ИГИЛ попытались двинуться на запад, им помешала Россия. Складывается впечатление, что союзники США и России сообща пытаются вытеснить ИГИЛ на небольшую территорию на востоке Сирии, чтобы затем атаковать ее.

Все это может свидетельствовать о приближении разгрома ИГИЛ. Однако такое заключение представляется преждевременным. ИГИЛ обладает уникальной способностью избегать крупных военных поражений. Его боевикам нередко приходится отступать, оставляя позиции, которые, по своим расчетам, они не могут отстоять, после чего проводится перегруппировка, и боевики начинают новые атаки там, где враги к ним не готовы. Если оказывается, что ИГИЛ не в состоянии защитить свою территорию от приближающегося противника, бойцы с большой долей вероятности отступят или растворятся в местном гражданском населении и сдадут город без боя. При всем демонстрируемом ИГИЛ религиозном фанатизме, его боевики в военных делах действуют прагматично и не подставляют себя под удар заведомо более сильного соперника. ИГИЛ использует террористов смертников в наступательных целях; самоубийство при обороне не считается более благородным, чем поражение.

Даже если халифат будет физически уничтожен, идеология ИГИЛ сохранится, поскольку регион полон желающими пополнить ряды этой организации. Противостоящие ИГИЛ силы едины в своем стремлении бороться с ним, однако при нарушении территориальной целостности этого образования общих интересов у них не будет. Эти силы снова будут бороться друг с другом, создавая тем самым условия для появления новой вариации ИГИЛ. Рано или поздно войска покинут освобожденную от ИГИЛ территорию для борьбы с «Аль-Каидой», а также другими группировками и силами в Сирии, а это значит, что ИГИЛ нужно просто выждать. ИГИЛ нацелено на долгосрочную перспективу. Его религиозная доктрина поможет убедить своих последователей проявить терпение. Таким образом, ИГИЛ сдаваться не намерено.

«Аль-Каида»

По сравнению с ИГИЛ, «Аль-Каида» не имеет столь сильных позиций в Сирии. Соответственно, «Аль-Каида» не считается по степени исходящей от нее опасности такой же угрозой, как ИГИЛ, в связи с чем ее деятельность нередко не попадает в поле зрения и затмевается ИГИЛ. В Сирии «Аль-Каида» несколько раз сменяла название (последний вариант: «Тахрир аш-Шам»), однако, было бы ошибкой называть все эти организации иначе, нежели «Аль-Каида в Сирии». «Аль-Каида в Сирии» пыталась наладить отношения с другими группами боевиков и даже установила контроль над определенными территориями вблизи Алеппо и Идлиба. У «Аль-Каиды» меньше боевиков, чем у ИГИЛ, но в обоих случаях речь идет об очень умелых бойцах, которые достигли гораздо большего успеха на поле боя, чем любая из групп умеренной сирийской оппозиции.

Однако «Аль-Каида» окружена силами режима Асада. Рано или поздно режим переключит свое внимание на борьбу с этой группировкой. США неоднократно заявляли о своем желании сначала решить проблему ИГИЛ, а затем взяться за «Аль-Каиду», поскольку понимали, что для Асада и России «Аль-Каида» представляет более насущную проблему в силу своего расположения вблизи ключевых опорных пунктов режима. Как только Асад бросит все силы на освобождение от «Аль-Каиды» территорий вокруг Идлиба и его пригородов, боевикам придется отступить и раствориться в местном населении. Операция по восстановлению контроля над этими территориями будет сопровождаться массовыми казнями и чистками среди заподозренных в симпатиях к «Аль-Каиде» или в ее поддержке.

Непобедимый враг

Вполне возможно, что в течение от одного до трех лет действующие в Сирии силы, известные на данный момент под названиями ИГИЛ и «Аль-Каида», утратят контроль над своими территориями. Однако проблема заключается не в том, чтобы победить эти организации и освободить занимаемую ими территорию, поскольку эта задача вполне реализуема при условии наличия достаточного количества вооруженных сил и поддержки извне. Проблема заключается в том, что эти группировки восстановятся и вновь захватят утраченные ими территории, если только эти территории не будут заняты иностранными войсками. Но в мире нет страны, которая была бы заинтересована в том, чтобы вечно удерживать под своим контролем территорию посреди сирийской и иракской пустыни.

Борьба против таких группировок как ИГИЛ и «Аль-Каида» ведется на двух уровнях. Во-первых, на военном уровне. На пути к победе встают проблемы тактического характера, но они вполне преодолимы. А вот второй уровень - это сфера идей. Сейчас совершенно очевидно, что сама радикальная исламистская идеология обладает определенной силой. Вне зависимости от причины - будь то отсутствие экономических возможностей, история колониального гнета или что-либо иное - но эта идеология дала целому поколению людей смысл жизни и стала для них структурирующим началом.

С этой точки зрения, ИГИЛ, «Аль-Каида» и множество других группировок, которые возникли в результате образовавшегося в ходе гражданской войны вакуума власти, непобедимы, поскольку победить идею невозможно. Это - гражданская война между мусульманами на Ближнем Востоке. В Европе на преодоление религиозных войн и формирование стабильной политической системы в эпоху Просвещения ушли десятки, если не сотни лет (но даже эта система в конечном счете стала настолько несбалансированной, что привела в ХХ веке к двум мировым войнам). Нет основания полагать, что войны в мусульманском мире продлятся меньше, как и нет причин утверждать, что США или Россия, или какая-либо другая внешняя сила будет в состоянии одолеть и усмирить эти силы путем правильного набора участников коалиций для борьбы с исламистами.

Лучшее, что можно сделать в этой ситуации - сдерживать эти силы там, где они сейчас находятся. Для США крайне важно предотвратить распространение этих сил на юг - в страны, которые США считают своими ключевыми союзниками. Для России еще важнее избежать распространения таких группировок на Кавказ. В любом случае и США, и Россия заинтересованы в удержании этих религиозных войн, насколько это возможно, в их нынешних границах, т.е. в пустынях Ближнего Востока, чтобы они не проявлялись на улицах Манхэттена или в метро Санкт-Петербурга.

Что касается Сирии, то США и Россия уже взаимодействуют, даже если они действуют в рамках разных коалиций. Достаточным подтверждением этого факта можно считать негласное сотрудничество в ходе наступлений на Ракку и Дейр-эз-Зор. Ни США, ни Россия не хотят видеть распространения радикального исламизма на сферы своего влияния. Ни США, ни Россия не хотят или не имеют достаточных сил для победы над радикальным исламизмом в Сирии и Ираке, и возникающей затем необходимости поддержания порядка на освобожденной территории. Нельзя сказать, что между США и Россией существует полное согласие по вопросу о легитимности режима Асада, однако США не могут позволить себе подталкивать режим Асада к падению, поскольку ему на смену может прийти нечто гораздо более худшее. США продолжат поиск партнеров для удержания ИГИЛ «в клетке», а Россия будет продолжать поддерживать Асада, который со временем сконцентрируется на борьбе с «Аль-Каидой». И хотя Россия и США продолжают сталкиваться лбами в других уголках мира, здесь, на Ближнем Востоке, они будут продолжать спокойно действовать, хотя, возможно, и не вместе, но все-таки руководствуясь схожими целями.

Великодержавная политика

Однако гражданская война не останется только в пределах Сирии. Даже если США и России удастся удерживать радикальных исламистов внутри страны, Сирия уже стала полем боя для сил, которых поддерживают различные ближневосточные страны. В этом отношении Россия и США также преследуют общую цель, хотя время от времени между ними могут возникать и разногласия. Эти усилия могут обернуться провалом в том случае, если обе стороны не смогут оставить в прошлом свое соперничество времен холодной войны.

В годы холодной войны баланс сил на Ближнем Востоке имел большое значение. Тогда на этот регион приходилась более значительная нежели сегодня доля мировой добычи нефти. В те времена баланс сил в любом регионе имел значение. Региональные войны носили не локальный характер, а представляли собой противостояние между США и СССР. Но те времена прошли. Теперь добыча нефти в России достигла уровней советского периода. США стали одним из крупнейших производителей нефти в мире и больше не зависят от ближневосточной нефти. Несмотря на напряженность в российско-американских отношениях в результате Оранжевой революции на Украине 2004 года, в отношениях двух стран сейчас нет конфликта, который был бы сопоставим по своему масштабу с холодной войной.

Россия 2017 года меньше, слабее и менее идеологизирована по сравнению с СССР. Это не означает, что Россия отказалась от статуса великой державы, однако это означает, что такой регион, как Ближний Восток, имеет для России достаточно небольшое значение. Для России гораздо важнее сохранять влияние в Восточной Европе, на Кавказе и в Центральной Азии - на всех бывших советских территориях. Однако на Ближнем Востоке представилась возможность отвлечь США от их вмешательства в регионы, где Россия не может позволить себе потерять влияние, равно как и возможность взвинчивать цены на нефть - главный экспортный товар России - создавая препятствия для ближневосточных производителей нефти.

В то же время США с 2007 года отчаянно стремится уйти с Ближнего Востока. Администрация Буша пыталась покончить с войной в Ираке за счет весомого увеличения численности своего воинского контингента, ведущего наступление, но это не дало длительного эффекта. Администрация Обамы пыталась делать как можно меньше, но, когда что-то предпринять все-таки пришлось, действия оказались крайне непоследовательными. Администрация Трампа сейчас, видимо, рассматривает возможность активизации деятельности, что гарантированно не принесет эффекта. Если бы Россия хотела взять на себя управление ситуацией на Ближнем Востоке и его кризисами, США бы это только приветствовали. Дело в том, что Ближний Восток превратился из поля боя за мировое господство в источник раздражения, которым ни Россия, ни США особо заниматься не хотят.

Баланс сил

Для США основная угроза заключается в том, что какая-либо страна или группа стран вдруг займет доминирующее положение в регионе. США рассматривает ИГИЛ и связанные с ним группировки не только как угрозу исламского терроризма, но и как возможную силу, объединяющую мир арабов-суннитов против Соединенных Штатов. Кроме того, США считают эти группировки непосредственной угрозой странам, на которые опираются США в вопросе обеспечения баланса сил в регионе, т.е. для Египта, Иордании и Саудовской Аравии.

Экономика Египта находится на грани коллапса, а в самой стране на Синайском полуострове орудует ИГИЛ. Тот факт, что Иордания все еще цела и невредима - своего рода чудо. По данным Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев, страна с 2011 года приняла более 650 000 только зарегистрированных беженцев из Сирии, а неофициальные данные наверняка еще выше. На выходцев из Сирии сейчас приходится более 20% населения Иордании. Легитимность политической системы Саудовской Аравии зиждется на нефтедолларах. Снижение цен на нефть и сокращение доли страны в мировой добыче уже обернулись ощутимым сокращением финансирования социальных услуг и содержания королевской семьи. Саудовская Аравия стала рассадником исламистских идейных течений, которые привели к распаду Сирии и Ирака. Группы исламистов мечтают заполучить несколько больше, чем контроль над святынями исламского мира - Меккой и Мединой.

Нарушив баланс сил в регионе в 2003 году, США в последние годы пытались восстановить его силами четырех государств: Турции, Ирана, Израиля и Саудовской Аравии. Израиль слишком мал, чтобы служить противовесом Турции и Ирану, в результате чего ключевая роль отводится Саудовской Аравии, без которой регион стал бы ареной соперничества между Турцией и Ираном притом, что Турция обладает перевесом с точки зрения военной мощи, экономического развития и более выгодного географического положения. В долгосрочной перспективе победа в этом соперничестве была бы за Турцией. Вот уже много десятилетий между США и Турцией развиваются союзнические отношения. Турция является членом НАТО. Но по мере укрепления и развития страны у нее возникает все больше разногласий с Вашингтоном по ключевым вопросам национальных интересов. Турция еще недостаточно сильна, чтобы бросать США вызов по этим вопросам, но это время наступит. Когда это произойдет, США захотят быть уверенными в том, что Турция не сможет беспрепятственно доминировать на Ближнем Востоке.

Это еще одна область общих интересов России и США. История отношений между Турцией и Россией - это длинная последовательность войн. Последний крупный инцидент произошел в 2015 году, когда Турция сбила российский самолет на севере Сирии. Этот кризис был затем преодолен, однако, отношения остаются непростыми. По мере ослабления России и подъема Турции последняя начнет оспаривать влияние России на Кавказе и Балканах, т.е. в тех регионах, которые обладают гораздо большей стратегической важностью для России, нежели какая-либо страна Ближнего Востока.

Именно поэтому Россия и США, хотя и по-разному, но стали налаживать отношения с курдами Сирии. В марте сирийские курды заявили о согласии России построить базу в северной Сирии и отправить военных инструкторов для подготовки бойцов Отрядов народной самообороны. Министерство обороны России опровергло это заявление, отметив, что Россия намерена разместить там «центр примирения». В любом случае создание такого центра свидетельствует о более тесных отношениях.

В свою очередь, США стали опираться на сирийских курдов как на самую крупную наземную военную силу в Сирии, способную и готовую вести борьбу непосредственно против ИГИЛ. Администрация Обамы тайно поддерживала сирийских курдов, а администрация Трампа пошла еще дальше, объявив в мае о поставках им оружия для повышения эффективности их борьбы против ИГИЛ.

Турция не могла оставить без внимания действия России и США. Курдский вопрос имеет такое же значение для Турции, как Украина - для России, или Куба - для США. Кроме того, именно курдская проблема могла бы стать препятствием на пути подъема Турции к лидирующим позициям. При этом проблема заключается не в курдах в Сирии, во всяком случае курды - не единственная проблема. Проблема в том, что на курдов со всеми их сепаратистскими амбициями приходится примерно 18% населения самой Турции или около 14 млн человек. В своем большинстве они живут на юго-востоке страны недалеко от сирийской границы. Курдов нельзя считать однородной группой. Численность курдского населения на Ближнем Востоке составляет от 29 до 35 млн человек, которые говорят на разных языках, имеют различные племенные и национальные привязанности и даже относятся к разным религиям. Однако сирийские и турецкие курды имеют тесные связи. С точки зрения Турции, Отряды народной самообороны и ИГИЛ представляют не меньшую стратегическую угрозу, чем военизированная Рабочая партия Курдистана (РПК).

Таким образом, США и Россия заинтересованы в том, чтобы не дать Турции предпринимать что-либо в Сирии, выходящее за пределы борьбы против ИГИЛ. Во-первых, Турция выступает против Асада и тесно поддерживает группы, которые с точки зрения идеологии несовместимы с США и Россией. Во-вторых, Турция будет пытаться уничтожить появившееся по ходу конфликта квазигосударство сирийских курдов из опасений, что дух независимости может распространиться и на курдский регион самой Турции на юго-востоке, где в последние два года возрастает число столкновений между бойцами Рабочей партии Курдистана и турецкими силами безопасности. Чем сильнее сирийские курды и режим Асада, тем сложнее будет Турции распространять свое влияние на Левант, и с тем большим противодействием в регионе столкнется Турция по мере роста своего могущества в течение следующих 20 лет.

Важной частью баланса сил является также Иран. И здесь пересечение интересов США и России представляется более сложным. США подписали с Ираном сделку по ядерной программе, поскольку нуждались в помощи Ирана для сдерживания сил ИГИЛ в Ираке. В то же время США не хотят, чтобы Багдад и те части Ирака, где преобладают шииты, стали де-факто провинциями Ирана. Американцам нужна помощь Ирана, и в долгосрочной перспективе Иран призван сыграть роль противовеса Турции. Однако США не допустят, чтобы Иран обладал ядерным оружием. Они будут блокировать любые попытки Ирана доминировать в регионе и не дадут Турции создать объединенную силу арабов-суннитов.

У России всегда были очень непростые отношения с Ираном, однако в настоящее время они позитивны. Отчасти это связано с тем, что Иран поддерживает режим Асада и считает все группировки в регионе, которые не относятся к суннитам, своими потенциальными союзниками. Такие шиитские ставленники Ирана, как «Хезболла», также играют большую роль для ведения борьбы против ИГИЛ. В отличие от США, возможность расширения влияния Ирана в западном направлении не вызывает особой обеспокоенности у России. Однако Россия не потерпит укрепления на Кавказе ни иранского, ни турецкого влияния.

Между США и Россией нет полного согласия на Ближнем Востоке. Однако их разногласия не идут ни в какое-либо сравнение с уровнем противостояния времен холодной войны. Обе страны стремятся ограничить распространение исламистской идеологии и не позволить какой-либо стране или группе стран на Ближнем Востоке бросать вызов их интересам. Они так или иначе будут продолжать соперничать, поддерживая, например, группировки в Сирии, борющиеся по разные стороны баррикад. Однако конечная цель у них одна: сделать так, чтобы проблемы Ближнего Востока не выходили за пределы Ближнего Востока.

Заключение

Ближайшее будущее Сирии представляется достаточно мрачным. Война и выступления исламистов будут продолжаться многие годы. ИГИЛ и «Аль-Каида» будут терпеть поражения, но победить их так и не удастся. Турция будет становиться все сильнее и сильнее, Саудовская Аравия слабеть, а Иран будет строить свои хитрые планы. Курды продолжат свою борьбу. Но при таком состоянии хаоса ни США, ни России так и не удастся «умыть руки» и дистанцироваться от ситуации в регионе.

США и Россия оказались в Сирии по разным причинам. В случае с США речь идет о борьбе с терроризмом и провалившемся вторжении в Ирак, а для России вмешательство в Сирии было связано с революцией на Украине и неожиданным падением цен на нефть. В любом случае и Россия, и США останутся в Сирии надолго. Во многих уголках мира их интересы сталкиваются, особенно в Восточной Европе. Но на Ближнем Востоке они будут работать бок о бок, а, возможно, даже вместе бороться с ИГИЛ и «Аль-Каидой» и стараться предотвратить появление силы, которая бы занимала господствующее положение в регионе. Вызовы, с которыми столкнулись Россия и США из-за нестабильности на Ближнем Востоке, различаются. Поэтому по многим частным вопросам они не смогут достичь согласия, но в более общем плане перед ними стоит одна цель: обеспечить предсказуемый баланс сил. Холодная война закончилась, но для великих держав мир все равно слишком тесен, так что им постоянно приходится наталкиваться друг на друга.

Данный материал вышел в серии записок Валдайского клуба, публикуемых еженедельно в рамках научной деятельности Международного дискуссионного клуба Валдай. С другими записками можно ознакомиться по адресу http://valdaiclub.com/publications/valdai-papers/

Введение

Заключение

Введение

Подавляющее большинство экспертов и политиков считают, что к моменту вступления в должность президента Обамы американо-российские отношения находились в самом плачевном состоянии со времен распада СССР. В 2008 году Россия одержала победу в скоротечном, но ожесточенном конфликте с соседней Грузией, пользовавшейся поддержкой США, и в одностороннем порядке признала независимость двух ее сепаратистских регионов, на территории которых и по сей день находятся российские войска. Еще недавно Вашингтон и Москва боролись за влияние и обвиняли друг друга в нестабильности на Украине и в Центральной Азии. Кроме того, тупиковая ситуация, сложившаяся в переговорном процессе между двумя ведущими ядерными державами по вопросам ядерной безопасности, вполне возможно, придала смелости Северной Корее, которая провела испытание второго ядерного взрывного устройства и дала возможность Ирану ускорить реализацию программы по созданию ядерного оружия.

Однако после того как в феврале 2009 года администрация Обамы объявила о "перезагрузке" отношений с Россией, российско-американские отношения приобрели совершенно иной оттенок. Президенты России и Америки часто беседуют по телефону. Сообщается, что между ними установились теплые личные отношения. Столь конструктивное взаимодействие двух лидеров сопровождается появлением амбициозной программы двустороннего сотрудничества и резко повысившимися ожиданиями заинтересованных кругов в обеих странах…

Уже через год с небольшим после начала "перезагрузки" эта политика дала ряд впечатляющих конкретных результатов - от нового соглашения по контролю над стратегическими вооружениями до сотрудничества в переброске войск и снаряжения в Афганистан и введения нового раунда санкций против Ирана. Несмотря на неловкую ситуацию, в которую попали обе стороны в связи с арестом в июне 2010 года десяти российских агентов-нелегалов в США, Москве и Вашингтону удалось быстро и без лишнего шума урегулировать этот кризис, не позволив ему отравить позитивную атмосферу визита Медведева в Кремниевую долину и вашингтонского "саммита с чизбургерами". Стороны продолжают консультации по таким насущным вопросам, как вступление России во Всемирную торговую организацию (ВТО) и ситуация в Киргизии. Тем не менее, как подчеркивают оба президента, предстоит сделать еще очень много, особенно на важнейших аренах сотрудничества в эпоху после окончания холодной войны: в сферах торговли, технологий, здравоохранения и глобального развития.

Во время холодной войны, Советский Союз и Соединенные Штаты были главными действующими лицами в противостоянии между НАТО и Варшавским договором. Эти две страны считают друг друга, что их главный враг. После распада Советского Союза в 1991 году, отношения между Россией и США претерпела существенные изменения. Обе страны сегодня публично определять свои отношения как "стратегическое партнерство.

Все это позволяет говорить о новом этапе отношений с США, и, как следствие, впервые возникает возможность с объективно-исторических позиций проанализировать историю и причины неудач, постигших нашу страну в ее отношениях с Вашингтоном в 1990-ые гг.

Исследование этого периода приобретает повышенную актуальность в контексте переосмысления не только российско-американских отношений, но и роли и места США в новейшей отечественной истории конца ХХ века. Это, в свою очередь, позволит точнее понять некоторые фундаментальные проблемы развития России с 1991 г. до настоящего времени.

Объект данного исследования - российско-американские отношения.

российский американский перспектива перезагрузка

1. Общая характеристика российско-американских отношений в 1990-е - 2000-е годы

1.1 Характеристика российско-американских отношений в 1990-е

После распада СССР <#"center">1.2 Характеристика российско-американских отношений в 2000-е

3 июня-5 июня, 2000 г., президент США Б. Клинтон и президент России В. Путин провел встречу на высшем уровне в Москве, которые не производят никаких прорывов. Заявлений дело с распространением и разоружения. Следует также отметить, что идея для США и России рабочая группа по Афганистану была разработана. Оба президента были обеспокоены тем, как бороться с талибами поддержки производства наркотиков и террористической деятельности. После террористического акта 11 сентября 2001 в США Россия присоединилась к антитеррористической коалиции <#"center">2. Отношения Россия-США на современном этапе: успехи и недостатки "перезагрузки"

2.1 Основные достижения "перезагрузки"

Й год войдет в историю как год возрождения российско-американских отношений и избавления от стереотипов прошлого века. 2009-й год можно назвать годом возрождения, годом избавления от стереотипов прошлого века. Появились поводы для оптимизма.

В 2009 году в российско-американских отношениях начался новый этап. Президенты России и США Д.А. Медведев и Б. Обама подтвердили востребованность придания обновленного качества отношениям между двумя странами и объявили о начале процесса, который теперь известен как "перезагрузка". Среди приоритетных направлений - совместная работа в интересах международной безопасности и стратегической стабильности, борьба с международным терроризмом, содействие решению региональных конфликтов, развитие торгово-экономических связей, расширение контактов между людьми.

Первая личная встреча президентов Д.А. Медведева и Б. Обамы состоялась 1 апреля 2009 года на полях саммита "двадцатки" в Лондоне. Через несколько месяцев, в ходе рабочего визита главы Белого дома в Москву (6-8 июля 2009 года) было принято несколько важнейших решений по продвижению двустороннего партнерства. Была создана российско-американская Президентская комиссия по развитию сотрудничества по ключевым вопросам (координаторами являются главы внешнеполитических ведомств) и одобрен Президентский план действий в конкретных областях, осуществлением которого занимаются профильные рабочие группы в рамках Комиссии.

За время своего существования Комиссия превратилась в один из институтов, позволяющих обеспечивать развитие устойчивого взаимодействия между нашими странами. Менее чем за три года были достигнуты конкретные результаты по ряду направлений, в том числе в совместной борьбе с афганским и пакистанским наркотрафиком, создании совместного российско-американско-канадского центра военной подготовки, выявлении финансовых институтов, оказывающих денежную помощь исламским террористам, утилизации плутония, организации совместного национального парка в районе Аляски и Берингова пролива. Российско-Американская Президентская комиссия содействует расширению и углублению сотрудничества между нашими правительствами и народами с целью продвижения взаимных интересов. За прошедший год ее структура увеличилась до двадцати рабочих групп, приносящих практические результаты, за счет создания групп по инновациям и правовым вопросам. В работе Комиссии принимают участие свыше шестидесяти российских и американских государственных учреждений; со времени создания под ее эгидой состоялось более 400 совместных встреч, обменов и учений, реализован целый ряд других проектов. Она служит также площадкой для взаимодействия российских и американских граждан, представителей самого широкого круга профессий - от предпринимателей в области высоких технологий до студентов, изучающих основы бизнеса, от медицинских специалистов до ученых-атомщиков, от экспертов по борьбе с наркотиками до изобретателей новых "зеленых" технологий.

В области укрепления безопасности мы начали реализацию нового Договора о СНВ, возобновили практику проведения инспекций, чтобы стимулировать процесс согласованных сокращений ядерного оружия и средств доставки; обе стороны положительно оценивают ход выполнения Договора. Мы также договорились о важных поправках к Соглашению об утилизации плутония, заявленного как плутоний, не являющийся более необходимым для целей обороны, обращению с ним и сотрудничеству в этой области, которые предусматривают утилизацию каждой из сторон оружейного плутония, достаточного для производства в совокупности 17000 боеголовок. Укрепление двустороннего взаимодействия по военной линии является приоритетом для Комиссии. В 2011 году российские и американские вооруженные силы провели свыше пятидесяти совместных учений и мероприятий, это беспрецедентный уровень сотрудничества. Происходил обмен опытом по вопросам от оборонной реформы до трансформации, включая сотрудничество в области материально-технического обеспечения и управления человеческими ресурсами. Взаимодействие по обеспечению стабильности и безопасности в Афганистане вышло на качественно новый уровень благодаря совместным усилиям по оснащению национальных сил безопасности Афганистана и содействию в транзите персонала и оборудования для поддержки международных операций в этой стране. Наше взаимодействие в области борьбы с незаконным оборотом наркотиков стало более систематическим; мы проводим совместные операции по пресечению потоков наркотрафика, а также разрабатываем стратегии снижения спроса на них. Нашему сотрудничеству по противодействию терроризму в значительной степени способствовали совместные учения на море, в воздухе и на суше.

Объединенные усилия России и США по укреплению двустороннего экономического сотрудничества помогли добиться приглашения России присоединиться к Всемирной торговой организации (ВТО). Растут объемы торговли и капиталовложений между нашими странами; в том числе за счет контракта на поставки самолетов "Боинг" авиакомпаниям "Аэрофлот" и "ЮТэйр"; соглашение о стратегическом партнерстве "Роснефти" и "Эксон-Мобил", предусматривающем, в частности, разработку залежей нефти и газа в Арктике и увеличение российских инвестиций в Техасе; совместных предприятий, создаваемых "Дженерал электрик" с "Интер РАО ЕЭС" и "Ростехнологиями". Еще один из приоритетов деятельности Комиссии - энергоэффективность. Соответствующие структуры городов Сан-Диего и Белгород проводят работу по реализации совместного пилотного проекта внедрения "умных электросетей" для улучшения параметров энергоэффективности на муниципальном уровне и сокращения стоимости энергопотребления. В этом году аналогичная программа будет запущена между Калининградом и городом-партнером в США.

Пожалуй, наиболее крупное достижение Комиссии в этом году отмечено в сфере развития контактов между людьми. С вступлением в силу нового соглашения многократные трехлетние визы станут нормой для российских и американских предпринимателей и туристов. Другое соглашение увеличит степень защиты приемных детей и упорядочит процедуры усыновления. После подписания в 2011 году совместного российско-американского Протокола по сотрудничеству по глобальной ликвидации полиомиелита предприняты совместные усилия по устранению вспышек этой болезни в Центральной Азии. Увеличилось число примеров частно-государственного партнерства между организациями из России и США. Одним из примеров использования новых технологий явился запуск в 2011 году программы "Текст для детей" - бесплатной информационной здравоохранительной услуги компаний мобильных телефонных связей по предоставлению сведений о здоровье матери и детей путем текстовых сообщений. Состоялись новые культурные обмены: среди последних примеров - выступления балета Большого театра в Вашингтоне и Чикагского симфонического оркестра в Москве и Санкт-Петербурге. Также продолжаются академические и молодежные обмены. Учреждены новые стипендии программы У. Фулбрайта в научно-технической области, продолжалось спонсирование российско-американских молодежных спортивных обменов.

24 июня 2010 года состоялся официальный визит Д.А. Медведева в США . Посещение Президентом России Кремниевой долины открыло дорогу для серьезного взаимодействия в сфере инноваций и высоких технологий.

Помимо двустороннего формата, главы государств регулярно проводят переговоры "на полях" различных международных форумов, в том числе, в рамках саммита "Группы восьми" в Довиле (Франция) 26-27 мая 2011 года.

За время, прошедшее со времени объявления "перезагрузки", российско-американские отношения значительно улучшились. Это не сопровождается сдачей России ее политических и геополитических позиций, как часто бывало в прошлые времена. Угроза перехода Москвы и Вашингтона к новой конфронтации, реальная в конце 2008 г., преодолена. Стороны доказали способность производить позитивные "продукты" сотрудничества и достигать конкретных результатов, главным из которых пока остается новый Договор о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (ДСНВ). Добившись ценой колоссальных политических усилий и даже уступок по внутриполитическим вопросам его ратификации до конца 2010 г., администрация Обамы доказала заинтересованность в сохранении достигнутых успехов "перезагрузки" и в продолжении курса на более конструктивные и партнерские отношения с Россией.

Вашингтон осознал, что для реализации новой "большой стратегии" и достижения приоритетных внешнеполитических задач. Улучшение отношений с ведущими центрами силы в мире и выстраивание с ними партнерств на основе "общих интересов"; демонстрация улучшения ситуации в Афганистане путем наращивания войск и военной активности; принятие новых санкций в отношении Ирана; возобновление процесса ядерного разоружения; укрепление режима нераспространения ядерного оружия посредством поддержки режима ему необходима поддержка России. Именно это предопределило политику "перезагрузки". Россия также продемонстрировала понимание значимости сотрудничества с США для модернизации экономики, реализации своих интересов на постсоветском пространстве и в сфере европейской безопасности, а также проведения более успешной политики в отношении Евросоюза и Китая.

Главным индикатором успеха "перезагрузки" стало приобретение российско-американскими отношениями сбалансированного характера. Москва оказывает Вашингтону поддержку в значимых для него вопросах международно-политической повестки дня и даже идет на частичный пересмотр своих тактических интересов - до тех пор, пока это не противоречит ее важным интересам. Со своей стороны, США снижают активность на тех направлениях внешней политики, которые вызывают у России наибольшие озабоченности, делают меньший упор на те из своих интересов, которые остро противоречат интересам Москвы. В некоторых случаях Вашингтон принимает российскую повестку дня и содействует реализации отдельных важных российских интересов в пределах, не создающих серьезной угрозы политическим позициям администрации Обамы.

Так, Соединенные Штаты существенно трансформировали подход на постсоветском пространстве, в результате чего соперничество Москвы и Вашингтона в регионе смягчилось, частично перейдя в "скрытую" фазу. Вопрос о расширении НАТО на страны СНГ снят с текущей повестки дня, и Вашингтон - впервые за весь постсоветский период - официально заговорил о согласии с внеблоковым статусом Украины. США спокойно и нейтрально отреагировали на усиление российских позиций на Украине и в Киргизии, отказавшись смотреть на их сближение с Москвой сквозь призму "игры с нулевой суммой". Кроме того, Вашингтон понизил значимость остающихся противоречий с Россией в регионе (Грузия) и не допускает того, чтобы они заблокировали сотрудничество по другим вопросам.

Несколько активизировался российско-американский диалог по вопросам европейской безопасности. Хотя США по-прежнему не разделяют российское видение того, как должна быть решена проблема остаточного геополитического раздела Европы и неопределенности места России в европейской системе безопасности, они, по крайней мере, стали признавать наличие этой проблемы. В качестве ответа на инициативу Д.А. Медведева по Договору о европейской безопасности (ДЕБ) Москве предложен амбициозный проект создания общей системы тактической противоракетной обороны Россия - НАТО. "Пробным шаром" является идея некоторого укрепления ОБСЕ (создание механизма предотвращения конфликтов и т.д.), во многом воспроизводящая российские предложения 1990-х годов.

Со своей стороны, в рамках переговоров по новому ДСНВ Россия сняла требование об ограничении политики США в сфере ПРО. Благодаря этому документ удалось подписать до организованного Вашингтоном саммита по ядерной безопасности (апрель 2010 г.) и до Обзорной конференции ДНЯО (май 2010 г.). Это способствовало продвижению новой ядерной стратегии Соединенных Штатов. Россия поддержала введение санкций ООН против Ирана и добровольно отказалась от поставок ему ракетных комплексов. Наконец, Россия интенсифицировала сотрудничество по Афганистану (наземный и воздушный транзитные коридоры, подготовка полицейских и антинаркотических кадров для Афганистана, поставки вооружений).

В рамках Президентской комиссии действуют порядка десяти рабочих групп, ориентированных на развитие сотрудничества в сфере экономики - по энергетике, развитию деловых связей, науке и технологиям, по сельскому хозяйству, здравоохранению и др.

Продолжается взаимодействие по линии "Российско-американского тихоокеанского партнерства" (РАТОП), 16-е заседание которого прошло 13-14 июля 2011 г. в Петропавловске-Камчатском.

Развиваются культурные связи . Выставки российского искусства, экспозиции ведущих музеев, гастроли отечественных исполнителей классической музыки, театра и балета традиционно становятся важным событием в общественной жизни в США. С успехом в США проходят гастроли известных российских творческих коллективов, в том числе Мариинского и Большого театров.

Знаковым событием стал запуск новой программы по расширению культурных связей между американскими и российскими студентами. Открытие данного проекта, осуществляемого Посольством и Американским университетом, состоялось 30 сентября 2011 года в Библиотеке Конгресса США.

2.2 Главные недостатки "перезагрузки"

Главным недостатком "перезагрузки" является ее содержательная обращенность в прошлое и отсутствие в улучшившихся отношениях стратегической перспективы. Философия отношений не связана с набирающими силу новыми тенденциями и вызовами международного развития. Большая часть и достижений "перезагрузки", и сохраняющихся разногласий, отражают старую повестку дня и старую парадигму, в соответствии с которой Москве и Вашингтону требовалось уравновешивать военно-стратегическую мощь друг друга, в том числе через ограничения вооружений. Парадигму, при которой наибольшая угроза России и США исходила друг от друга, и которая сегодня уже не актуальна.

Сохранение сторонами теоретической способности уничтожить друг друга оказывает стабилизирующее воздействие на их отношения и скорее не допускает возможности появления реальной взаимной угрозы, нежели ее создает. Гарантированное взаимное уничтожение есть и будет частью реальности российско-американских отношений. Но представление о том, что оно обязательно является их "материально-технической основой" и неизбежно ведет к проведению скрыто враждебной политики, не имеет оснований, кроме инерционности мышления. Взаимное сдерживание остается. Но на передний план выходит цивилизующая и стабилизирующая роль ядерных потенциалов.

Многие успехи "перезагрузки" являются, по сути, расчисткой завалов 1990-х - 2000-х гг. или реализацией (с некоторыми добавлениями) того, что не было воплощено в жизнь тогда. Сюда относятся повторное подписание сторонами соглашения об утилизации оружейного плутония, возвращение к проекту создания Центра обмена данными о ракетных пусках, реанимация соглашения о сотрудничестве в сфере мирного атома, разговоры о реанимации ДОВСЕ. Нельзя не заметить, что Совместные заявления саммита Россия - США 24 июня 2010 г. в Вашингтоне во многом воспроизводят Декларацию о стратегических рамках российско-американских отношений, принятую В.В. Путиным и Дж. Бушем на саммите в Сочи в апреле 2008 г., когда отношения уже катились под уклон.

Многое из нынешней повестки дня представляет собой ответ на угрозы, которые хоть и появились уже после "холодной войны" и имеют в нынешней международной жизни большое значение, но не относятся к наиболее опасным и фундаментальным вызовам. Или же ответ на новые вызовы основывается на устаревших или заведомо неправильных постулатах, не отвечающих нынешней обстановке. Это, например, попытки традиционными методами подкрепить режим нераспространения ядерного оружия (демонстрация ядерными сверхдержавами приверженности сокращению арсеналов, точечное усиление МАГАТЭ). Сегодня они недостаточны. Требуется большее согласованное давление на Иран и Северную Корею и одновременно выработка моделей обеспечения стабильности в условиях ядерной многополярности.

К этой же группе относится такое важнейшее достижение "перезагрузки", как смягчение конкуренции на пространстве бывшего СССР.

Пытаться выстроить дружественные отношения, пытаясь "перепрыгнуть" через него, невозможно. Но и останавливаться только на этом неоправданно - само по себе улучшение отношений по СНГ без наращивания сотрудничества по новым вызовам и угрозам не делает Россию и США более влиятельными и не укрепит их безопасность в новом мире.

Большая часть сохраняющихся противоречий касается проблем, которые в реальности не существуют либо не заслуживают уделяемого им внимания. Так, Россия продолжает считать серьезным раздражителем, а то и угрозой, политику администрации Обамы по созданию системы ПРО в Европе. Отказ Вашингтона от подлинно многостороннего подхода в этой сфере и недостаточная прозрачность его действий не способствуют укреплению доверия. Но, судя по всему, неправомерно говорить о том, что эти планы угрожают нивелировать российский потенциал стратегического сдерживания. То же касается озабоченности американскими планами по развертыванию баллистических ракет большой дальности, оснащенных неядерными боеголовками (Promt Global Strike), которые вряд ли будут реализованы в обозримой перспективе.

В любом случае они вряд ли могут представлять серьезную угрозу потенциалу стратегического сдерживания России.

США, со своей стороны, ставят вопрос о сокращении не угрожающего ни им, ни европейским странам НАТО российского арсенала тактического ядерного оружия (ТЯО) только потому, что у России здесь существует количественное превосходство. И потому что требуется хоть как-то продолжать процесс сокращения ядерных вооружений. В результате стороны обмениваются претензиями, которые начинают жить собственной жизнью, формируя параллельную реальность и искусственно нанося ущерб российско-американским отношениям.

Обе стороны, особенно Соединенные Штаты, декларируя цель создания единой Европы с неделимым пространством безопасности, на деле способствуют сохранению ее раскола. В духе старых геополитических теорий США по-прежнему опасаются единой Европы с сильной Россией, а потому выступают за укрепление в ней НАТО-центричного порядка, к которому Москву может "пристегнуть" в лучшем случае в качестве младшего партнера. В России значительная часть правящей элиты выступает за создание биполярного евроатлантического пространства: НАТО и Евросоюз, с одной стороны, и ОДКБ и СНГ - с другой, обе части которого были бы равноправны. Хотя такой порядок означал бы возрождение биполярной Европы, что стало бы фарсом после трагедии "холодной войны". Впрочем, российская идея о подписании Договора о евробезопасности все-таки нацелена на создание единой Европы. На это нацелена и выдвигаемая нами идея "Союза Европы".

Таким образом, несмотря на улучшение последних двух лет, российско-американские отношения остаются хрупкими и неустойчивыми перед лицом международно-политических и особенно внутриполитических рисков. Новое ухудшение может начаться, если Россия или США вновь изменят иерархию внешнеполитических интересов и понизят значимость тех из них, которые сегодня обеспечивают наличие политической воли к сотрудничеству и минимизации негативного воздействия противоречий. Это может произойти в случае резкого обострения одного или нескольких конфликтов между Россией и Соединенными Штатами, внутриполитических изменений в одной или обеих странах сразу, или же провала нынешней "большой стратегии" США и их перехода к "новой-старой" внешней политике.

На это накладывается по-прежнему низкая степень доверия сторон и большая подозрительность России и Америки к мотивам и действиям друг друга. В особенности это свойственно для России, где сильны подозрения не только в отношении политики США в регионе СНГ, но и мотивов их вовлечения в Афганистане, противодействия Ирану. С американской стороны постоянным негативным фактором является непринятие многих аспектов российской политической системы.

3. Проблемы и перспективы российско-американских отношений

3.1 Проблемы российско-американских отношений

"Коснувшись дна" осенью 2008 года, отношения между Россиеи? и США значительно улучшились за прошедшие три года. Тем не менее ряд причин, которые привели к самому серьезному упадку россии?ско-американского взаимодеи?ствия за два десятилетия, до сих пор не устранены. Главнои? и наиболее трудноразрешимои? остается застарелая проблема отношении? Москвы и Вашингтона со странами постсоветского пространства - одиннадцатью бывшими республиками СССР, не входящими в НАТО или Европеи?скии? союз.

Проблема заключается в том, что между двумя странами якобы имеются принципиальные, "структурные", а значит непримиримые расхождения относительно постсоветских регионов. В деи?ствительности упорная игра с нулевои? суммои?, разворачивающаяся между Россиеи? и США на постсоветском пространстве, не вызвана какими-либо внутренними особенностями данных стран или системы международных отношении? в целом. Она возникает вследствие ситуативных факторов - в основном преходящих обстоятельств. Несмотря на эту ситуативность, игра с нулевои? суммои? на постсоветском пространстве не только остается главнои? причинои? регулярных конфликтов между Россиеи? и США, но и вредит самим постсоветским республикам.

Выявлены три источника напряженности, характернои? для россии?ско-американских отношении? на постсоветском пространстве.

§Инерция в политике. Многие разногласия между Россиеи? и США в отношении постсоветскои? Евразии объясняются инерциеи? политики прошлых эпох. Жесткии? нажим на постсоветские государства, практикуемыи? Россиеи?, отчасти связан с наследием подходов союзного центра к республикам советских времен. Стремление же Вашингтона любои? ценои? укреплять суверенитет бывших советских республик в начале 1990-х впоследствии трансформировалось в противодеи?ствие любым формам россии?ского влияния на постсоветском пространстве. Зависимость от избраннои? в прошлом траектории также проявляется в том, что Россия и США поддерживают различные и зачастую взаимоисключающие военно-политические блоки и проекты экономическои? интеграции на постсоветском пространстве. Подобная динамика объясняется отсутствием проектов панъевропеи?скои? интеграции, а также тем, что западные институты, неуклонно расширявшиеся в 1990-е и 2000-е годы, были фактически закрыты для России. Это привело к возникновению так называемои? интеграционнои? дилеммы, подтолкнувшеи? Москву к созданию собственных интеграционных проектов.

§Влияние узких интересов. Соперничество между США и Россиеи? на постсоветском пространстве также усиливается в результате деи?ствия узких групп интересов, таких как бизнес-лобби и отдельные государственные ведомства с обеих сторон. Их деи?ствия, редко соответствующие национальным интересам двух стран, часто приводили к дополнительным трениям между Москвои? и Вашингтоном.

§Неверное восприятие взаимных намерении?. Слишком часто наблюдатели с обеих сторон судят о роли и политике России и США на постсоветском пространстве, исходя из фундаментальнои? предпосылки: усиление влияния однои? стороны неизбежно наносит ущерб национальным интересам другои? стороны. (На деле эта предпосылка не подкрепляется убедительными практическими доказательствами.) Многие в США расценивают влияние России на ее постсоветских соседеи? как угрозу суверенитету и независимости этих государств, а также препятствие для их демократизации. В России же некоторые политики видят призрак сдерживания в любых попытках США взаимодеи?ствовать с постсоветскими странами.

Почти все страны постсоветскои? Евразии познали на горьком опыте последних двух десятилетии?, что США и Россия предпочитают уравновешивать влияние друг друга, а не искать взаимовыгодные решения, которые также могли бы принести пользу конкретнои? постсоветскои? стране. Деи?ствия, спровоцированные россии?ско-американскои? конкуренциеи?, зачастую тормозят политическое и экономическое развитие государств и приводят к консервации неразрешенных конфликтов.

Москва и Вашингтон сегодня стоят перед выбором: либо по-максималистски стремиться "победить" соперника в регионе, что будет означать скатывание к конфронтации, на грани которои? они стояли в 2008 году, либо искать решения, которые пошли бы на пользу как России и США, так и государствам постсоветского пространства. При этом "большие сделки" по разграничению "сфер влияния", которые с воодушевлением пропагандируются одними деятелями, а другими решительно осуждаются, представляют собои? лишь фигуры речи, а не реальные варианты политического выбора.

Предлагаются следующие шесть мер, которые могли бы облегчить выход из тупиковои? на первыи? взгляд ситуации:

§Повышение прозрачности. России и США стоило бы регулярно обмениваться информациеи? о своеи? деятельности на постсоветском пространстве посредством прямых межправительственных контактов, чтобы избежать недоразумении? и просчетов.

§Регулярные двусторонние консультации по проблемам региона. России?ским и американским официальным лицам, отвечающим за политику своих стран на постсоветском пространстве, было бы целесообразно проводить регулярные рабочие консультации по региональным вопросам, а дипломатам из России и США, работающим в постсоветских странах - наладить коммуникацию между собои? с привлечением в случае необходимости официальных представителеи? страны, в которои? размещено посольство.

§Снижение "градуса" публичнои? риторики. Высказывания и оценки россии?ских и американских официальных лиц зачастую носят излишне резкии? и эмоциональныи? характер, провоцируя контрпродуктивную реакцию. Государственным чиновникам можно рекомендовать избегать подобных публичных высказывании?.

§Учет внутриполитических условии?. России?ским официальным лицам имеет смысл учитывать внутриполитические и культурные особенности США, и наоборот. Государственные чиновники чаще всего не могут благосклонно относиться к тем предложениям и инициативам, которые резко осуждаются во внутриполитических кругах их стран.

§Публичное оглашение намерения искать взаимоприемлемые решения. России?скому и американскому руководству было бы целесообразно открыто декларировать свою приверженность поиску таких решении? проблем постсоветского пространства, которые были бы выгодны для всех вовлеченных сторон, включая Россию и США.

§Обуздание узких групп интересов. Политическим деятелям имело бы смысл постоянно проявлять бдительность в отношении влияния на государственную политику со стороны различных групп интересов. Когда возникает необходимость, попытки такого влияния было бы целесообразно по возможности пресекать.

Два наглядных примера расхождении? между Москвои? и Вашингтоном: по поводу грузинских конфликтов и конкурирующих интеграционных проектов.

Даже если все рекомендуемые меры будут реализованы, конкуренция между Россиеи? и США (особенно на уровне корпорации? из двух стран) на постсоветском пространстве вряд ли полностью исчезнет. Тем не менее предлагаемые шаги могли бы содеи?ствовать устранению одного из основных источников напряженности в россии?ско-американских отношениях, из-за которого Москва и Вашингтон не раз оказывались на грани конфронтации. Это также принесло бы выгоды как России с США, так и США с России.

3.2 Перспективы российско-американских отношений

Президент России Дмитрий Медведев в понедельник, 26 марта, назвал период с 2009 по 2011 годы лучшим в отношениях Москвы и Вашингтона за последнее десятилетие. При этом глава государства подчеркнул, что оценки "перезагрузки" у США и России разные.

Президент США, со своей стороны, подтвердил слова Дмитрия Медведева и сказал, что "эти три года были действительно очень продуктивными". Барак Обама назвал в числе достижений договор о стратегических наступательных вооружениях. По его словам, этот документ помог уменьшить ядерные арсеналы.

"Ядерный союз" Россия-США

Одним из наиболее эффективных способов преодоления взаимного стратегического сдерживания/устрашения является выстраивание Москвой и Вашингтоном отношений, подобных союзническим, в ядерной сфере для совместной работы в конфликтных и проблемных регионах с точки зрения распространения ядерного оружия. Ядерный союз Россия - США может стать несущей основой системы новой стратегической стабильности в мире (вместо их взаимного ядерного сдерживания), одним из главных инструментов борьбы с распространением ядерного оружия и, наконец, фактором стабилизации конфликтных регионов мира.

Подобный союз может выражаться в предоставлении Россией и США (с возможным подключением других стран) ядерных гарантий безопасности государствам конфликтных регионов, прежде всего Большого Ближнего Востока. Перекрестные ядерные гарантии неядерным и внеблоковым странам, особенно в проблемных с точки зрения распространения ядерного оружия регионах, может стать важнейшим инструментом укрепления режима нераспространения. Гарантии должны сопровождаться согласованием гораздо более жестких и неотвратимых, чем сейчас, санкций в отношении нарушителей режима нераспространения, что требует прямого участия Китая, Франции, Великобритании, других стран.

На региональном уровне "пилотным регионом" ядерного союза Россия - Соединенные Штаты может стать Большой Ближний Восток. Предоставление ядерных гарантий безопасности странам региона, увязанных с сохранением их безъядерного статуса, будет содействовать решению проблемы ядерной программы Ирана и возможного дальнейшего расползания ядерного оружия.

Наконец, ядерный альянс России и США может стать отправной точкой для более широкого взаимодействия на Ближнем Востоке. В частности, Москве и Вашингтону стоит начать обсуждение угрозы дестабилизации в Ираке и Афганистане после вывода оттуда иностранных войск, появления у Ирана ядерного оружия или его превращения в "пороговое" государство, внутренней дестабилизации ряда арабских стран, эскалации палестино-израильского конфликта, конфликта между Израилем и Ираном.

Взаимодействие по вопросам ПРО

Сегодня проблематика противоракетной обороны по большей части служит поводом для противоречий. Но ее можно попытаться преобразовать в новую область сотрудничества, которая заложила бы элементы союзнических отношений.

Для этого обеим сторонам необходимо, прежде всего, осознать виртуальный характер дискуссии. Соединенные Штаты должны понять, что реальная угроза, которая требовала бы создания подобной системы, пока отсутствует. Готовиться же к упреждению будущей ракетной угрозы стоит в сотрудничестве с Россией, а не в одностороннем порядке. Приэтом выполнимость данной рекомендации в краткосрочной перспективе низка из-за внутриполитических ограничений в США (стремление большинства республиканцев к утопии "абсолютной безопасности", которая, по их мнению, может быть достигнута с помощью ПРО, и абсолютизация в этой связи иранского фактора в качестве удобной "угрозы") и фактора Израиля. Но мы, тем не менее, считаем эту рекомендацию логичной и разумной. Москве надо отдавать себе отчет в том, что заявленная администрацией Обамы цель создания многоуровневой системы ПРО вряд ли будет достигнута даже в ее европейском варианте. Хотя бы потому, что США придется серьезно сокращать военные расходы из-за накопленного бюджетного дефицита. А если такую систему и начнут создавать, скорее всего, она не будет представлять опасность для российского потенциала стратегического сдерживания. Нужен серьезный и откровенный диалог. В противном случае может быть даже спровоцирована новая гонка вооружений. В Москве уже заговорили о необходимости развертывания следующего поколения тяжелых МБР для преодоления системы стратегического ПРО, которая, возможно, когда-либо возникнет. Подобные планы, как и разговоры о создании многоуровневой ПРО, отбросят отношения назад, да и сейчас они наносят ущерб, возвращая их к старым парадигмам.

Взаимодействие по Афганистану и Пакистану

В краткосрочной перспективе России и США с участием европейских союзников по НАТО целесообразно интенсифицировать сотрудничество в борьбе с наркотрафиком. Соединенные Штаты не заинтересованы в том, чтобы активно пресекать производство опиума путем уничтожения плантаций, поэтому взаимодействие может заключаться в передаче России и ОДКБ более полной агентурной информации о производителях наркотиков в Афганистане и каналах их поставки через Центральную Азию. Кроме того, России имело бы смысл расширить поставки в Афганистан вооружений и военной техники для афганской армии. Москве, возможно, стоит увеличить экономическую и гуманитарную помощь Афганистану, расширить участие в восстановлении советских объектов на территории этой страны. Война Соединенных Штатов и НАТО в Афганистане, видимо, уже проиграна. Рос-сии и США совместно с Китаем, Индией, ШОС, ЕС, НАТО стоит как можно скорее начать диалог по минимизации дестабили-зирующего импульса, который будет исходить из Афганистана после ухода коалиции. Целесообразно начать разрабатывать совместные или, по крайней мере, согласованные планы действий по обеспечению безопасности стран Центральной Азии и укреплению внутренней стабильности в Пакистане.

Трехстороннее взаимодействие с Китаем

Нужно рассмотреть вопрос о налаживании двух - и многостороннего взаимодействия по Китаю и по проблемам, связанным с его усилением. Обязательно участие Пекина, чтобы избежать антикитайского подтекста и сделать диалог более результативным. Так, стоит начать трехсторонний диалог по оценкам дальнейшего экономического, политического и военно-политического развития КНР, его влияния на региональную ситуацию в Азии и общемировую экономическую и политическую ситуацию.

Следует избегать даже намеков на выстраивание взаимодействия по возможному сдерживанию Китая. Подавляющее большинство связанных с КНР проблем, а также более широкие вопросы международной стабильности и глобального управления, могут быть решены только при его конструктивном участии. Соответственно, имеет смысл дополнять двусторонний российско-американский диалог по КНР работой в трехстороннем формате Россия - США - Китай (выстраивая постоянный "Диалог трех". К этому диалогу привлекать Евросоюз, Индию, страны АСЕАН, Японию и другие центры силы. Запуск трехстороннего диалога Россия - США - Китай по экономическому развитию региона Восточной Азии и АТР в целом. Благодаря строительству трубопровода "Восточная Сибирь - Тихий океан" и развитию сотрудничества с Малайзией и Таиландом по вопросам космоса Россия становится более весомым, чем ранее, игроком в Восточноазиатском регионе в целом. Вместе с Китаем, Японией, Южной Кореей стоит обсудить возможное создание зоны свободной торговли в северной части АТР (второго после АСЕАН центра экономической интеграции в АТР). Развитие трехстороннего диалога Россия - США - Китай по вопросам мировых финансов, изменения климата, нераспространения ядерного оружия, Северной Кореи.

Новые направления взаимодействие в области экономики

Важно активизировать стагнирующий диалог России и США в области инвестиций. Возможно, стоит обсуждать предоставление дополнительных гарантий американскому капиталу (как и иностранному вообще), особенно в регионах Сибири и Дальнего Востока. Даже исключительно технологическая модернизация России невыполнима без массированного привлечения иностранного капитала. Поскольку из-за коррупции и проблем с верховенством закона Россия объективно не является страной, привлекательной для прямых иностранных инвестиций, Москве, вероятно, стоит вернуться к идее их страхования и поддержки, наделив такими функциями один из госбанков или ведомств.

России и США нужно активнее координировать политику в рамках международных финансовых институтов (МВФ, Всемирный банк) и регулирующих форумов ("Большая двадцатка", "Большая восьмерка"). Российские золотовалютные резервы могли бы обеспечить больший учет ее мнения странами "семерки" по вопросам мировых финансов.

Имеет смысл расширить повестку дня российско-американского диалога в сфере торговли. Параллельно с работой по вступлению в ВТО России следует начать дискуссию с ведущими экономиками мира о будущем новой мировой торговой системы. Можно прогнозировать постепенное ослабление универсальных правил и институтов, регулирующих внешнюю торговлю, и усиление региональных торгово-экономических блоков и объединений.

Взаимодействие в области науки и образования

Сфера науки и образования является одним из наиболее перспективных направлений российско-американского сотрудничества. США остаются мировым лидером в области научных исследований и разработок, прежде всего в сфере высоких технологий и инноваций, но также и в области гуманитарных знаний. Ведущие американские университеты (Гарвардский, Стэнфордский, Йельский, Колумбийский, Джорджтаунский, Принстонский и т.д.) еще долго будут оставаться лучшими в мире. Россия же за 20-30 лет серьезно ослабила свои позиции. Существенно разрушив советскую систему науки и образования, она не смогла создать пока новой конкурентоспособной модели, и уже начинает отставать от таких динамично развивающихся в образовательном и научном плане стран, как Китай. В этой связи тесное научно-образовательное сотрудничество с Соединенными Штатами в области и технических и гуманитарных знаний исключительно важно для преодоления нынешней российской технологической и ментальной отсталости, модернизации экономики и общества, наращивания инновационного потенциала экономики.

Большое значение имеет расширение и углубление научно-исследовательского сотрудничества России и США между университетами и научно-исследовательскими институтами и центрами. В области гуманитарных знаний это сотрудничество поможет России укрепить предпосылки для появления сильного гражданского общества, культуры права и верховенства закона, признания ценности человеческой личности и ее прав, что в полной мере соответствует национальным интересам обеих стран. В области естественных и точных наук сотрудничество позволит укрепить лидерство двух стран в тех областях, где они пока являются лидерами, распространить его на новые сферы и не в последнюю очередь повысить доверие друг к другу.

Взаимодействие по последствиям изменения климата

России и США желательно активизировать серьезное обсуждение экономических, демографических и прочих последствий глобального изменения климата. Это касается таких тем, как смещение географии сельскохозяйственного производства и его последствия для мировой экономики и международного разделения труда, обострение конкуренции за продовольствие и питьевую воду, прогноз природных и, возможно, техногенных катаклизмов, прогноз векторов миграционных потоков и, как следствие, социально-экономических, этнорелигиозных и политических проблем. Нужны новые правила, регулирующие глобальный рынок продовольствия и питьевой воды, а также разработка мер по предотвращению техногенных катастроф и ликвидации их последствий и последствий природных катаклизмов, связанных с изменением климата.

Свобода передвижения

Хотя Россия и США уже взяли на себя обязательство обсуждать меры, облегчающие поездки граждан, что чрезвычайно важно для роста доверия и развития культурного и торгово-экономического сотрудничества, цели в этой области представляются недостаточными. Несмотря на негативное отношение Соединенных Штатов к либерализации режима пересечения своих границ, России стоит уже сейчас ставить вопрос о переходе в долгосрочной перспективе к безвизовому режиму. Это станет индикатором доверия и стремления Москвы качественно изменить дух российско-американских отношений.

Год США в России, год России в США

Серьезный импульс к улучшению политической атмосферы, наращиванию практического взаимодействия во многих областях, интенсификации политических диалогов, а также контактов между бизнесом и гражданским обществом двух стран придало бы проведение Года США в России и Года России в США. Традиционно подобные события сопровождаются проведением серии мероприятий, которые, во-первых, символизируют дружественный характер отношений, сближают общества и, во-вторых, содействуют дальнейшему расширению повестки дня позитивного взаимодействия.

Заключение

За последние два года российско-американские отношения существенно улучшились. Предложенная администрацией Б. Обамы "перезагрузка" успешно состоялась. Почти исчезла угроза отката к системной конфронтации. Многие противоречия двух стран или разрешены или (большей частью) переведены в "тлеющее" состояние. Нынешнее улучшение отношений в отличие от предыдущих раундов имеет под собой более прочную основу - четкое и прагматичное понимание сторонами своих интересов и важности конструктивных отношений Москвы и Вашингтона для их реализации.

Вместе с тем, отношения не достигли состояния устойчивого партнерства, они остаются хрупкими и подвержены большому количеству рисков как внешне-, так и внутриполитического характера. Сохранение даже нынешнего уровня конструктивности во многом зависит от политических позиций администрации президента США. Механизма и уровня сотрудничества, предотвращающего откат назад, пока не существует.

Главный недостаток "перезагрузки" состоит в том, что она не придает российско-американским отношениям стратегической цели и перспективы, развивается в значительном отрыве от магистральных тенденций международного развития, не учитывают возможностей, которые эти тенденции открывают для России и Соединенных Штатов сейчас и, тем более, откроют в будущем. Содержательно улучшение отношений обращено по большей части в прошлое. Оно наполняется либо сюжетами предыдущих эпох, отражающими практически несуществующие угрозы (проблематика контроля над стратегическими наступательными вооружениями), либо текущими потребностями сторон (Иран, Афганистан).

В заключении подводятся основные итоги исследования, формулируются выводы по основным проблемам взаимоотношений России и США. В работе показано, как со сменой внутриполитического курса в России в начале 2000-х гг. кардинально изменился характер российско-американских отношений, в том числе понизилась степень влияния США на Россию. На современном этапе Россия стремится выстраивать с США партнерские отношения на равноправной основе, что приводит к постепенному снижению напряженности между Москвой и Вашингтоном.

Список использованной литературы

1. Коллинз Дж. "Мир множества полюсов и центров силы". Международная жизнь. №6. Июнь, 2007 год.

2. Сайт Посольства США в г. Москве. www.usembassy.ru

." Американо-русских отношений: новое стратегическое партнерство ". Центра Никсона. Январь, 2002 год.

Московский Центр Карнеги - Публикации. Журнал "Pro et Contra". Том 5, 2000 год.

. "Отношения Россия - США после "перезагрузки": на пути к новой повестке дня. Взгляд из России Доклад российских участников Рабочей группы по будущему российско-американскиx отношений". Валдай. Март, 2011г.

. "Программа обновления: США и Россией отношений ", Институт Карнеги, декабрь 2000 г.

Сайт Государственного департамента США (U. S. Department of State). www.state.gov

Официальный сайт Президента России. www.kremlin.ru

. "Доклад Рабочей группы по будущему российско-американских отношений". РУСМЕТ. Сентябрь, 2011 г.

Надежды, которыми жила российская политическая элита последние полтора года, рухнули. С победой Дональда Трампа и его приходом в Белый дом вектор российско-американских отношений не изменился. Более того, отношения эти продолжили стремительно ухудшаться и ныне подошли к такому порогу, когда можно сказать: они оказались перед угрозой утраты перспективы.

Именно поэтому многие с таким нетерпением ожидали первой личной встречи Трампа и Путина нынешним летом в Гамбурге, которая, к разочарованию многих, так и не привела к перелому.

Повестка дня

Повестка дня российско-американского взаимодействия, которая всегда формировалась с очень большим трудом и отличалась особой уязвимостью, впервые за долгие десятилетия оказалась размыта. Вместо диалога по стратегическим и обычным вооружениям, вместо дискуссий по ПРО и попыток сформировать широкомасштабную антитеррористическую коалицию, взамен слаженной координации усилий обеих сторон, направленных на преодоление новых вызовов и угроз, на первом плане оказались борьба санкций и контр-санкций, аресты дипломатической собственности, обвинения России со стороны США во вмешательстве в избирательную кампанию 2016 года, взаимные высылки дипломатов и пр. Мало сказать, что конструктивная и прагматичная повестка дня ушла на задний план и уступила место взаимным упрекам и громким демаршам. Российско-американский диалог на высшем уровне, не выдержав испытания обстоятельствами, под ударами утраченного взаимного доверия гибнет на глазах у всего мира.

Опасно ли это? Думаю, да. И не только для отношений между двумя государствами, которые вступили в новую эпоху, судя по всему, длительного двустороннего асимметричного противоборства, конечный результат которого с точностью просчитать сейчас вряд ли кто возьмется. Это опасно и для остального мира, так стремительно меняющегося под влиянием глобализации, растущих миграционных потоков и неспособности правительств найти эффективные ответы на террористические угрозы.

Внешнеполитическая активность России, формирующийся самостоятельный российский вектор в последнее десятилетие (воспринимаемые, прежде всего в США, да и на Западе в целом, как дерзкий вызов и провокация, как ревизия уже сложившегося мирового порядка) сами по себе превратились в существенный фактор международных отношений, влияющий на их ускорившуюся динамику. Инициативы России по формированию новых интеграционных объединений, стремление (порой кажется, слишком запоздалое) удержать постсоветское пространство в орбите своего влияния, использование энергетического фактора как мощного инструмента геополитики, решительные действия, предпринятые во время украинского кризиса, и другие проявления самостоятельного российского внешнеполитического поведения не могли не остаться без ответа.

Но зададимся вопросом: может ли подобная активность России существенно поменять мировой расклад в обозримом будущем, потеснить США с занимаемых ими позиций, вызвать к жизни новых игроков мировой политики и привести в движение новые, доселе спящие силы? Вопрос непростой.

До недавнего времени геополитические сдвиги происходили, как правило, после войн европейского или мирового масштаба либо в результате распада империй или крупных государств (например, СССР). Они всегда сопровождались утратами и приобретениями: переделом территорий и аннексиями, формированием новых сфер влияния и новыми миграционными потоками, пересмотром государственных границ и обретением новых позиций.

Современные геополитические сдвиги обусловлены многими факторами, но во многом, на мой взгляд, объясняются прежде всего наследием холодной войны и стремлением современной России как правопреемницы исчезнувшей супердержавы, сбросив груз упущенных возможностей и собственных внешнеполитических просчетов, преодолевая комплекс побежденного, проводя независимую политику, «вернуть себе былое величие». Пересмотр прежнего внешнеполитического курса – всегда задача не из легких, тем более когда он сопровождается ревизией, казалось бы, обретшего свои контуры и в чем-то уже сложившегося миропорядка эпохи 1990‑х гг., миропорядка, созданного скорее по лекалам Запада, нежели в соответствии с интересами России.

Российский фактор

Болезненная реакция США на вызов, брошенный Владимиром Путиным, конечно же, не была неожиданной, хотя вряд ли прогнозировалась в деталях. Экономические санкции, ставшие главным оружием давления на Россию, превратились в инструмент ее долговременного сдерживания, инструмент, отныне ставший фокусом антироссийской внешней политики Вашингтона.

Сегодня сформировалась далеко не самая благоприятная атмосфера для пересмотра общей канвы российско-американского взаимодействия в выгодном для России направлении, к которому стремится высшее российское руководство. Растущая русофобия в самих США, транслируемый по государственным информационным каналам антиамериканизм в России, война экономических и иных санкций, воинственная риторика с обеих сторон – все это имеет так мало общего с серьезными намерениями изменить сам фон, на котором развивается российско-американский конфликт, уже превратившийся в длительный процесс, затянувший оба государства в воронку геополитического и иного противостояния на десятилетия.

Трамп в осаде

Явно не благоприятствует нормализации российско-американского взаимодействия и обстановка внутри самих США. Прошли выборы. Но нападки на Трампа продолжаются. Недовольство, исходящее от либеральной Америки, провоцирует любое действие нового президента, который взялся быстро и радикально решать любые проблемы.

Незнание особенностей этой страны, отторжение ее национальной философии, неверная интерпретация так называемой «американской исключительности», непонимание того, как устроен и на каких принципах работает механизм государственной власти США, нежелание принимать в расчет сложившиеся почти за 250 лет истории константы их внешнеполитического поведения (мессианизм, идеализация американской модели системы государственного управления, универсализм американских ценностей и т. п.) лишь отдаляют реальное восприятие государства, страны и ее народа. Этому способствует и общий негативный фон преподнесения американского материала в российских СМИ (особенно в заполонивших телеэкран разно-образных политических шоу, претендующих на интеллектуальные), что в долгосрочной перспективе может сыграть совсем не ту роль, которая им предназначена.

В сложившейся парадоксальной ситуации кризис в отношениях наверху (между политическими элитами двух государств) может и должен быть нивелирован развитием и укреплением контактов на других, более низких уровнях: между городами и населенными пунктами, между бизнесменами и фермерами, между культурными и научными объединениями, между театрами и музеями, артистами и художниками, писателями и композиторами, между студентами и школьниками, между американским и российским обществами, наконец, между простыми людьми, не сломившимися под ударами информационных войн.

Конечно, активизация двусторонних контактов на таких уровнях не компенсирует дефицита отношений и возможных договоренностей между лидерами и представителями политических элит двух государств. Но именно эти связи позволят удержать российско-американский корабль на плаву в условиях даже самого серьезного надвигающегося шторма.

Удачным примером подобных сдвигов в российско-американском взаимодействии стали недавние инициативы МИД РФ, выступившего в этом году зачинателем целой серии регулярных научных, культурных и иных мероприятий, конференций, круглых столов, направленных на сохранение российского культурного и исторического наследия на территории США. Первая из них – «Диалог Форт-Росс» – проходила в мае этого года в Пскове–Изборске. Вынесенные на подобные площадки дискуссии позволяют понять проблемы и при сохранении критического восприятия друг друга способствовать необходимому диалогу и восстановлению утраченного взаимного доверия.

В нынешних же условиях трудно рассчитывать на полноценный диалог между двумя странами. Слишком неординарная ситуация сложилась в самих Соединенных Штатах после избрания Трампа. Слишком быстро «русский вопрос» стал неотъемлемой частью внутриполитических дискуссий, которые носят откровенно антироссийский характер и целят по иронии судьбы в собственного президента.

Пример США и феномен Трампа – урок для многих. Могущество современного государства и успех его граждан зависят не только от обладания новыми видами вооружений и способности силой решать стратегические задачи. Хотя этот фактор, без сомнения, остается важным и сегодня. Влияние страны на остальной мир зависит прежде всего от состояния самого общества и от способности власти менять его, от состояния экономики и культуры, от качества науки и образования, от уровня развития системы здравоохранения, от той роли, которую играет государственная бюрократия, призванная решать проблемы граждан, способствовать созданию новых рабочих мест и т. п. Это и формирует привлекательный образ страны в мире, препятствуя оттоку населения из нее, превращая бывших врагов в друзей, притягивая новых союзников и партнеров.

Что же касается будущего российско-американских отношений, то оно меньше всего станет определяться Трампом. Слишком ослаблен институт президентской власти в нынешних США. В значительной степени эти отношения будут и впредь задаваться константами уже сложившегося внешнеполитического поведения двух стран и характером геополитического соперничества между ними в различных регионах мира, особо чувствительным из которых является приоритетное для России постсоветское пространство и прилегающие к нему территории. Отбросив всякие иллюзии, необходимо осознать, что российско-американское взаимодействие, скорее всего, станет эволюционировать в условиях долговременной асимметричной конфронтации и политики сдерживания России, принятой на вооружение Соединенными Штатами.

Но даже такая, казалось бы, малообнадеживающая перспектива не перечеркивает возможности взаимовыгодного диалога в решении больших и малых конкретных проблем (Сирия, КНДР, Украина), поиска разумного компромисса, использования традиционных инструментов тонкой дипломатии, что в прошлом не раз приводило к снижению конфронтационного фона.

Специально для "Правды.Ру" политолог, доцент факультета мировой политики Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова Алексей Фененко анализирует новейшую историю российско-американских отношений, развенчивает устоявшиеся мифы и рассказывает чего ждать России от нового президента США.

— Как повлияло избрание Дональда Трампа на российско-американские отношения?

— Полагаю, что мы в России излишне персонифицируем российско-американские отношения и преувеличиваем степень их зависимости от внутренних выборов. Современные государства — это гигантские бюрократические системы, которые отводят любому политику "коридор возможностей". Есть объективные стратегические интересы государства, включающие его статус в мировом порядке, и система отношений с другими государствами. Радикально сломать их современному политику вряд ли под силу: система блокирует его действия. Несмотря на предвыборную риторику, все понимают, что данный политик сможет реализовать, а что нет, что система ему позволит, а что нет. Мы можем много рассуждать на тему отличия Трампа от Клинтон или Обамы. Но в то же время понимаем: ни один из них не распустит НАТО, не ликвидирует американское присутствие за рубежом, не свернет глобальный режим свободной торговли и не согласится на реинтеграцию бывшего СССР. Для этого нужно глобальное потрясение, а пока его нет, их политика предопределена системой.

Современные лидеры государств — это выходцы либо из бюрократии, либо из крупного бизнеса. То есть системные политики, привыкшие с юности играть по правилам, а не ломать их, утверждая собственные. Современные политики привыкли к компромиссу. Это не фанатики и не харизматики, готовые ради идеологии или амбиций устроить новое "восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта". И это не старый тип "политика-полководца", который с опорой на армию получает карт-бланш на любые шаги. Ничего удивительного, что в первые два месяца пребывания у власти администрации Трампа радикальных перемен мы не увидели. До выборов можно позволить себе определенные вольности в выступлениях. А жизнь и система быстро скорректировали их.

Обратите внимание: со всеми последними президентами США наши отношения развивались по одной и той же схеме. Сначала: хуже, чем при Клинтоне, Буше, Обаме… быть не может. Затем: пришел прагматик Буш, Обама, Трамп… и пойдет на диалог с Россией. Следом: сам президент не плох, но ему мешают конгресс, Пентагон, фонды, диаспоры… Наконец: хуже, чем при этой администрации быть не может! Не исключаю, что в 2020 году наши СМИ будут ждать прихода "прагматика-демократа" вместо Трампа.

— В целом, на какой стадии развития или деградации сегодня находятся российско-американские отношения, по вашим оценкам?

— Ключевую роль в российско-американских отношениях играют объективные, а не субъективные факторы. В их развитии я выделил бы три ключевых момента.

Первый момент — 1994 год. Тогда администрация Билла Клинтона, судя по официальным документам, пришла к выводу, что российско-американские отношения так не перешли в новое качество по сравнению с советско-американскими отношениями. Россия осталась единственной в мире страной, способной технически уничтожить США и вести с ними войну на базе сопоставимых видов вооружений. У России остался унаследованный от СССР военно-промышленный комплекс — единственный в мире, сопоставимый с американским. У России также остался единственный — альтернативный американскому — спектр фундаментальных наук. Россия унаследовала статус постоянного члена Совета безопасности ООН, то есть возможность дипломатически блокировать действия США. В таком качестве Россия объективно остается препятствием для американского лидерства в мире — независимо от того, будет ли находится в Кремле Ельцин, Зюганов, Лебедь или Путин.

Следовательно, наши отношения — это по-прежнему взаимное ядерное сдерживание, как определил это министр обороны США Уильям Перри в январе 1995 года. Мы по-прежнему держим в заложниках ключевые города и военные объекты друг друга. Можно много раз сказать, что мы партнеры, но все прекрасно понимают: партнеры не держат ядерный пистолет у виска друг друга. На рубеже 1994-1995 годов администрация Клинтона наметила четыре стратегические цели в отношении России:

1) максимальное сокращение российского военно-промышленного комплекса, прежде всего — ядерного потенциала;

2) предотвращение реинтеграции бывшего СССР;

3) закрепление итогов распада "социалистического содружества";

4) содействие децентрализации российского ТЭК.

Разумеется, американцы предпочитали иметь дело с "либеральным" сегментом нашей элиты, предпочитая преподносить свою стратегию, как "квазипартнерство" с Россией. Но стратегические цели США в отношении нашей страны оставалась неизменными.

Второй момент — 1997 год, когда Россия и КНР подписали Декларацию о многополярном мире. По сути, это было заявкой двух стран на формирование иного варианта мирового порядка — альтернативой провозглашенной в 1993 году концепции "американского лидерства". С этого времени любая администрация в Белом доме понимала: в мире появился новый политический альянс, который заявил о намерении ограничивать гегемонистскую политику США. У американской дипломатии появилась новая задача: расколоть блокирующий их гегемонию альянс Москвы и Пекина или, как минимум, не допустить его усиления.

Мы часто говорим о том, что после окончания "холодной войны" международные отношения "деидеологизировались". Но это не так. Наоборот, с середины 1990-х годов пошло новое, часто даже более острое, идеологическое столкновение двух проектов мироустройства: американского (модель построения однополярного мира) и российско-китайского (модель многополярности). Россия и Китай при этом стали привлекать на свою сторону Индию, страны Латинской Америки и ряд стран ЕС (Францию и Германию). Мир, по сути, стал идеологически раскалываться на сторонников принятия и неприятия американской гегемонии.

— Третий этап, наверное, мюнхенская речь Владимира Путина в 2007 году?

— Да, она стала для американцев важным сигналом: Россия заявила о возможности противодействия создаваемой ими модели мирового порядка. Это корректировало задачи США в отношении России. Прежде она была им неприятна самим фактом своего существования — блокировкой их гегемонии собственным ресурсом. Теперь речь шла о том, что Россия может целенаправленно действовать против их лидерства. Следовательно, задачи по сдерживанию России расширились. К этому времени элиты обеих стран осознали, что выработать позитивную повестку российско-американского диалога не удалось. Совместная борьба с терроризмом распалась из-за вторжения американской коалиции в Ирак и установления военного присутствия США в Центральной Азии. Совместная борьба с нераспространением ядерного оружия рухнула в ходе кризисов вокруг ядерных программ Ирана и КНДР. Идея энергетического партнерства умерла, как только Россия поставила в "восьмерке" вопрос о пересмотре концепции "энергетической безопасности". Напоминаю, что идея изгнать Россию из "восьмерки" появилась в Вашингтоне не во время кризиса вокруг Крыма, а накануне Петербургского саммита 2006 года, когда подобные рекомендательные резолюции приняли обе палаты конгресса.

Зашел в кризис и стратегический диалог по контролю над вооружениями из-за ПРО.

Поэтому американцы начинают противодействовать не просто России как таковой, но еще и политики России. А это большая разница. Политика "перезагрузки — 2009-2011" была попыткой Белого дома прощупать, на каких условиях Россия готова к сокращению своего ядерного потенциала. Как только в Вашингтоне поняли, что ни на каких, — сразу же летом 2011 года, еще до возвращения Путина, американцы начали ее свертывание. А после волнений в Москве зимой 2012 года администрация Обамы сочла, что открылось окно возможностей для давления на "ослабленного Путина".

Вывод Белого дома весной 2012 года был прост: наступаем, пока не поздно! Американская дипломатия инициировала свертывание стратегического диалога по ПРО, отказ от диалога по реформе европейской безопасности, введение ограничительных антироссийских санкций. Причем начался этот процесс задолго до Крыма с закона Магнитского. Они предприняли попытки прорыва в Центральную Азию, играя на срыв проекта "Евразийского союза", и, наконец, все увенчалось украинским кризисом. В мире опасно заискрило — настолько, что стороны прошлой осенью практически официально заговорили об опасности даже не новой "холодной войны", а горячего военного столкновения.

Первые два месяца нахождения у власти администрации Трампа доказали главное: принципиального поворота к соглашению между сторонами не произошло. Администрация Трампа не готова к "большой сделке" с Россией. Мюнхенская конференция в феврале стала моментом истины: там говорили о чем угодно, кроме реформы европейской безопасности. Никаких принципиальных подвижек американской позиции по Сирии и Украине. Нам сейчас с американцами надо восстановить хотя бы негативную повестку переговоров: снизить риск военного конфликта. Но время уходит, а проблема так и осталась замороженной.

— Как вышло, что даже при такой высокой зависимости российской элиты от западных финансовых институтов у нас все равно остаются с США негативные отношения?

— Даже наличие собственности на Западе, обучение детей, зависимость от доллара не сделали нашу элиту партнером США. Ведь если американцы из документа в документ пишут о необходимости сдерживания России, значит признают, что этого мало. Даже с элитой, повязанной вроде бы такими обязательствами, Россию зачем-то надо сдерживать, выстраивать вокруг ее границ буфер из враждебных государств, подтягивать инфраструктуру НАТО… Не парадокс ли?

Есть и другой психологический парадокс. Нам говорят, что в 1990-е годы Россия все сдала. Будь это так, американцы должны бы были быть довольными и умиротворенными победителями. Но это не так. Почитаем официальные американские документы, выступления американских лидеров — бросается в глаза смесь раздражения, ярости и тревоги в отношении России. Даже в 1990-х американцы фиксировали, что "остаточная мощь России слишком велика".

Прямо как в великом романе Толстого "Война и мир": вся русская элита говорит по-французски, лучше, чем по-русски, воспитывает детей во Франции, имеет там недвижимость, но для Наполеона она все равно враждебна — даже при наличии всех этих условий. Как, кстати, и Наполеон для нее. И это не парадокс. Просто Франция в то время выступала реальным претендентом на мировую гегемонию. А гегемону мало иметь во враждебных станах даже связанную с ним элиту — ему необходим демонтаж силовых потенциалов конкурентов, а в идеале и их территориальное разукрупнение.

Соединенные Штаты действуют сегодня как самый обычный претендент на мировую гегемонию - не лучше и не хуже старой Франции. Русская и китайская элита может идеально владеть английским языком и иметь много замков на Западе, но это мало что меняет, поскольку американская гегемония невозможна без демонтажа силовых потенциалов России и Китая. Вот — грань, которую не перейдет никакая взаимная финансовая или культурная зависимость.

— Есть ли сейчас у Трампа какая-либо стратегия в отношении нашей страны?

— Американцы понимают: Россия — единственная страна мира, которая может уничтожить США технически и вести с ними войну на базе сопоставимых видов вооружений. Китай такой способностью пока еще не обладает. Поэтому у Трампа, как у Буша и Обамы, в отношении России есть две задачи: сокращение нашего военного потенциала и недопустимость реинтеграции бывшего СССР в какой-либо форме. Разумеется, если Россию можно ситуативно использовать для решения каких-то американских тактических проблем, например, в Афганистане или в отношении ядерной программы КНДР, то это будут делать. Но тактическое взаимодействие не отменяет стратегических задач.

Более тревожна третья задача — для американцев очень важно расстроить политический альянс России и КНР - без этого их движение вперед невозможно. И здесь администрация Трампа будет продолжать игру на его подрыв. Им придётся придумать, как его устранить, либо отказаться от гегемонистской стратегии. Степень реалистичности последнего сценария оцените сами.

Вообще, мы преувеличиваем различия между политикой отдельных администраций США. Американская стратегия строится на основе "пул идей". В определенный период времени разрабатывается прорывная стратегия, которая затем реализуется на протяжении 30-40 лет. Американцы меняют ее в двух случаях: или если стратегия провалилась, или если изменились условия. Нынешняя внешнеполитическая стратегия США основана на том "идейном пуле", который был выработан в самом конце 1980-х годов. Там было четыре положения: 1) содействовать разоружению СССР (затем России); 2) сохранить американское военное присутствие в Европе и Восточной Азии; 3) не допустить возвышение нового конкурента, сопоставимого с СССР 1970-х годов; 4) не допустить изменение региональных балансов, то есть усиления недружественных Вашингтону региональных держав. Пока в основе всех "Стратегий национальной безопасности США" лежат эти идеи.

— В каких сферах можно констатировать усиление взаимодействия США и России и что это нашей стране принесло полезного?

— Сейчас у России и США есть три объективные задачи. Выработать комплекс мер по снижению опасности горячего военного конфликта. Возобновить стратегический диалог по сохранению хоть какого-то контроля над вооружениям и выработать комплекс взаимных обязательств на случай конфликта с третьими странами. Это приоритетные меры. Их обсуждали на первом этапе пресловутой политики "Перезагрузки", но дальше дискуссий и всевозможных круглых столов дело не пошло. Время ушло. Будет ли новый шанс вернуться к ним — большой вопрос. "Мюнхен-2017" продемонстрировал, что пока администрация Трампа не стремится к этому.

Война в Сирии разрушила идею о том, что у России и США есть общая борьба с транснациональным терроризмом. Мы ведем в Сирии две параллельные антитеррористические операции вроде бы с общей целью, но при этом не взаимодействуем, а думаем, как не столкнутся друг с другом. И регулярно слышим из Вашингтона, что взаимодействия с Москвой не будет. Значит, еще одна страховка в российско-американском взаимодействии ушла в прошлое.

— Как реагировать в этих условиях на увеличение оборонного бюджета США?

— Нам давно пора обратиться к наследию выдающегося немецкого военного стратега и полководца Гельмута фон Мольтке старшего — автора молниеносных побед Пруссии над Данией, и Францией. Можно закупить много нового оружия. Но без солдат, готовых умереть за победу. Что толку в новом оружии, если солдаты побросают его и убегут в первом или втором бою? Оно станет трофеем победителя.

Во-вторых, надо посмотреть, на что пойдет военный бюджет. Можно потратить огромные деньги на бесперспективные дорогие проекты. Во времена Мольтке им были "сражающие аэростаты", над которыми смеялся немецкий стратег. Сегодня… Посмотрите, американцы уже почти двадцать лет пытаются создать некие "космические перехватчики": деньги уходят, а результата все нет. Можно, кстати, потратить военный бюджет на инфраструктуру жизнедеятельности. Новые матрасы и термосы — хорошо, но боеспособность не очень повышается.

В-третьих, Мольтке учил: мало превосходить врага вообще — надо превосходить его в конкретное время и в конкретном месте. Немецкий стратег называл это реализуемым превосходством. Россия, например, была в 1903 году намного сильнее Японии по всем количественным показателям — но сильнее вообще, а не в конкретное время и не в конкретном месте. Иначе более слабая сторона включает механизм компенсации: она находит болевые точки сильного противника и беспощадно бьет в них. И размышляя об ответе на рост американских военных расходов, нам, думаю, лучше думать о болевых точках США, удар по которым девальвирует самый большой военный бюджет.

Пример нам показал бывший министр обороны США Дональд Рамсфельд — полагаю, один из лучших министров на этом посту. Он еще зимой 2001 г. забил тревогу: американская армия стала слишком зависима от систем спутниковой навигации и связи. У американцев невероятно дорогие системы вооружений. Но если завтра некий противник нанесет удар по американским спутникам, Пентагон окажется самой беззащитной армией в мире. Подобный "космический Перл Харбор" сделает бессмысленным гигантские бюджетные траты на "умное оружие", ибо оно зависимо от уязвимой инфраструктуры. Так что большой военный бюджет — это, согласимся с Мольтке, еще не гарантия военной победы.

— Многие эксперты полагают, что с Трампом невозможно выстраивать отношения в каком-то ином формате, кроме торговли. Вы согласны с этим мнением?

— Торговля — это очень оптимистический сценарий. Посмотрите: едва приходит новая администрация США, у нас в России просыпается надежда заключить с американцами некое "большое соглашение". Мол, сейчас, в обмен на поддержку Россией действий США, последние признают ее интересы на постсоветском пространстве, в Европе или сфере ПРО. И ни разу подобные надежды не оправдались. Американцы упорно отказываются от торговли, красиво заявляя, что "не меняют принципы на сделку". Позиция Ва

шингтона: да, хорошо, что Россия нам где-то помогла, но уступок не будет — "демократией или союзниками мы не торгуем", как говорила еще в 2005 году госсекретарь Кондолиза Райс.

Торговля — это взаимные уступки. Американцы понимают, что Россия тоже попросит что-то взамен. Для просто великой державы торговля и компромиссы — нормальная дипломатическая практика. Но США не видят себя обычной державой, они претендент на гегемонию.

Американцы в начале 1990-х годов переформатировали Ялтинско-Потсдамский порядок под свои интересы. Уступки России или Китаю — это частичная ревизия выгодной США мировой конфигурации, то есть в чем-то снижение американского влияния. А вот этого в Вашингтоне не хотят. Там преобладает настрой на расширение американского могущества, а не его сокращения посредством поиска компромиссов.

И главное: американцы не видят, на какую крупную уступку может пойти Россия. В Белом доме (независимо от партийного характера администрации) надеются, что это будет быстрое сокращение российского ядерного потенциале, сужение российского влияния в бывшем СССР и пересмотр российско-китайского "большого договора" 2001 года. Но американцы реалисты, они понимают, что Москва на такие уступки не пойдет. А локальные сделки Вашингтону мало что дают.

Мы часто забываем, что Соединенные Штаты — страна с приоритетом внутреннего законодательства над международным. Почему американцы так легко отказываются от своих международных обязательств? А не дорого стоит! Любой сенатор может инициировать в Конгрессе отзыв соответствующей подписи или ее проверку на предмет соответствия законодательству США. Торговля для американцев — это ситуация когда приходится, скрепя сердцем, признать свою неудачу или ограниченность ресурсов. Так что за торговлю с США нам еще предстоит борьба и немалая.

— В начале марта, по информации неназванных источников в администрации президента США и некоторых западных дипломатов, стало известно, что Дональд Трамп может временно отложить работу над договоренностями с Россией по борьбе с ИГ ("Исламское государство" — террористическая организация, запрещенная в России, — ред.) и другим вопросам нацбезопасности. Затем глава Белого дома отказался раскрывать свои планы в отношении России? С чем, на ваш взгляд, все это связано?

— Все просто. Это еще раз доказывает, что у России и США различные цели в Сирии. Для России приоритет — ликвидация ИГИЛ и других радикальных группировок. Для США — свержение правительства Асада и переформатирование Сирии. По какому варианту — американцы умалчивают. Но главное, это еще раз демонстрирует различие наших интересов.

Мне интереснее другое: а что будет, если США при Трампе решат пойти на частичное сотрудничество с Россией по Сирии? Результат может быть не столь благоприятным для Москвы и Дамаска, как мы часто думаем. Например, американцев очень волнует появление "Астанинского формата" — переговоров России, Ирана и Турции. В Вашингтоне, судя по открытой информации, видят в нем опасность усиления ШОС и отхода Турции от единой линии НАТО. Но, представим, что США решат размыть "Астанинский формат", став его участником или введя в него кого-то из своих партнеров. Вот такой угрозе нам будет противостоять сложнее. "Удушение в объятиях" — не новая тактика американской дипломатии.

— При этом интересно получается: большая часть американского истеблишмента крайне негативно настроена по отношению к России, а большая часть нашей верхушки в любой момент готова кинуться в объятия американцам. По-моему, мы что-то потеряли в себе, что-то очень важное?

— Скажу больше — это какая-то особенность нашего менталитета после Второй мировой войны. Мы в глубине души никак не можем согласиться с тем, что конфронтация (в той или иной форме) — естественное состояние наших отношений с США. Посмотрите: после 1945 года наше общество постоянно ожидает, что, наконец, в США придет к власти "хороший президент", который снимет конфронтацию и начнет переговоры с СССР/Россией. А он все никак не приходит. По каким-то причинам нам сложно признаться себе, что противоречия у России не с конкретным президентом, а с самими США. Наша интеллигенция не считает нормальным мир, где великие державы ведут друг с другом жесткую и непримиримую борьбу.

Российский международник Владимир Печатнов написал в 2006 году интересную статью "Любовь — горечь к Америке". В ней он доказал, что еще в 1950-х годах высшая советская номенклатура относилась к США с симпатией: не случайно, что советская пропаганда старательно отделяла "реакционные круги США" от "американского народа". В 1970-х годах в СССР в рамках научных институтов сложилась целая группа литераторов, которая под видом критики "американских буржуазных концепций" знакомила советского читателя со всеми американскими книжными новинками. Причем эти критические работы были написаны в дружелюбном к США тоне. Советская интеллигенция тайно ловила американские радиоголоса — ни у кого из слушателей не вызывал ненависти или ярости сам факт, что американцы критикуют нашу страну, как, например, относились немцы конца XIX века к любой негативной информации о Германии, что повергло в шок русского сатирика М. Е. Салтыкова-Щедрина.

Впрочем, это черта русского сознания на протяжении последних веков. Наше российское общество никогда не считало себя "квинтэссенцией прогресса", как немецкое. Наша элита всегда смотрела на Запад (а не на Восток) как на эталон для подражания. В России всегда были две партии — западники и славянофилы, но никогда не было тихоокеанской партии, которая позиционировала бы Россию как азиатскую страну? В этом смысле "готовность идти в объятия американцев" ничем не отличается от англофильства русской аристократии XIX века в разгар "Большой игры" с Лондоном. Ответного русофильства у британской аристократии не было.

Но сейчас я вижу скорее обратный процесс — отношение к США как таковым в российском обществе намного хуже, чем в брежневском СССР. Тогда наше советское общество было уверено, что хорошим отношениям с Америкой мешает коммунизм. Теперь мы больше узнали Соединенные Штаты, и то, что мы о них узнали, не способствовало росту их популярности в нашем обществе. К российскому обществу все больше приходит осознание простой истины: "А как разговаривали бы США с Россией, если бы она даже в самые трудные годы не имела возможности уничтожить США?" Главное, приходит осознание: любовь к американкой культуры не равноценна любви к политике Вашингтона. В этом смысле американский политолог Генри Киссинджер прав: Соединенные Штаты теряют Россию по сравнению с брежневским СССР.

На самом деле американцы проигрывают на том же, на чем проиграли французские якобинцы и наши русские большевики. Как только французская армия вышла за границы Франции, она перестала быть "армией революции" — ее стали воспринимать как обычную французскую армию. Как только Красная армия вошла в 1920 году в Польшу, она перестала быть Красной армией — она стала для поляков обновленной Русской армией. Большевики могли создать хоть десять Интернационалов, но для остального мира они стали просто новым русским правительством. Аналогично и американцы могут говорить бесконечно о "распространении либеральных ценностей". Для остальных их армия — не либеральная, а американская армия; их спецслужбы — не демократические спецслужбы, а американские. Многие в США удивляются, почему в России падает престиж либеральной демократии. А ответ лежит на поверхности: потому что для большинства россиян "распространение демократии" — это форма экспансии США.

— Какую стратегию Кремля в отношении Белого дома вы прогнозируете, к чему будет стремиться Москва?

— Полагаю, что такую же, как со всеми. Никто никаких излишних надежд на Трампа не питал. Да, наши СМИ вырвали несколько его фраз из контекста, где он говорил о возможности нормализовать отношения с Россией. Тоже самое говорили Буш-младший и Обама, кстати. Но все это — не более чем предвыборные заявления. Вопрос был нему переоценки приоритетов, а в том, отойдем ли мы хотя бы от балансирования на грани горячего военного конфликта, что мы видели в Сирии осенью 2016 года.

Наша задача — вернуться хотя бы к негативной переговорной повестке. 80% повестки российско-американских отношений занимали вопросы контроля над вооружениями. И это было отнюдь не плохо, вопреки сетованиям отечественных ультралибералов. Москва и Вашингтон не любили друг друга. Но риск прямого военного конфликта между ними оставался низким — не в последнюю очередь благодаря наличию стабилизирующих механизмов в отношениях друг с другом. На этой основе появлялись и первые ростки позитивной повестки: российско-американское сотрудничество в космосе выросло из свертывания программы СОИ и подписания договора СНВ-1.

Контроль над вооружениями и стратегический диалог — это пока будущее наших с США отношений, причем самое оптимистичное и позитивное.

— Как скоро удастся урегулировать вопрос Крыма с новым американским руководством? А там и остальная часть Западного мира солидаризируется…

— Малореалистично. Дело не в Крыме, а в том, что для американцев Украина в границах на 1 января 2014 года — это гарантия невосстановления СССР. Для США независимо от конкретного лидера неприемлема реинтеграция постсоветского пространства.

Воссоединение Крыма с Россией видится из Вашингтона, как попытка России пересмотреть итоги 1991 года. Но вся идеология американской политики строилась на невозможности пересмотреть итоги распада СССР. Единственное, что можно сделать — вынести проблему Крыма за скобки.

Беседовал Александр Дремлюгин

Друг из Вашингтона: Трамп хочет дружить с Путиным

← Вернуться