Г. фон Штрахвитц
Битва за Дубно-Луцк-Броды (известно также под названиями битва за Броды , танковое сражение под Дубно-Луцком-Ровно , контрудар мехкорпусов Юго-Западного фронта и т. п.) - одно из крупных танковых сражений истории с 23 по 30 июня 1941-го. В нем приняло участие пять мехкорпусов РККА (2803 танков) Юго-Западного фронта против четырех немецких танковых дивизий (585 танков) вермахта группы армий «Юг», объединенных в Первую танковую группу. Впоследствии в бой вступили еще одна танковая дивизия РККА (325) и одна танковая дивизия вермахта (143). Таким образом, во встречном танковом бою сошлись 3128 советских и 728 немецких танков (+ 71 немецкое штурмовое орудие) .
Предшествующие события
«г) Армиям Юго-Западного фронта, прочно удерживая границу с Венгрией, концентрическими ударами в общем направлении на Люблин силами 5 и 6А, не менее пяти мехкорпусов и всей авиации фронта, окружить и уничтожить группировку противника, наступающую на фронте Владимир-Волынский, Крыстынополь, к исходу 26.6 овладеть районом Люблин. Прочно обеспечить себя с краковского направления.»
Действия сторон в контрударах с 24 по 27 июня
24 июня 19-я танковая и 215-я мотострелковая дивизии 22-го мехкорпуса перешли в наступление к северу от шоссе Владимир-Волынский - Луцк с рубежа Войница - Богуславская. Атака оказалась неудачной, лёгкие танки дивизии напоролись на выдвинутые немцами противотанковые орудия. 19-я тд потеряла более 50 % танков и начала отходить в район Торчина. Сюда же отошла и 1-я противотанковая артбригада Москаленко . 41-я танковая дивизия 22-го мк не участвовала в контрударе.
К утру 26.06.1941 г. обстановка была следующей. 131-я сд, отступив ночью из Луцка, занимала фронт от Рожище до Луцка, за её позиции отходили через Рожище войска 19-й тд, 135-й сд и 1аптбр. Луцк занимала немецкая 13-я тд, 14-я тд находилась у Торчина. Далее от Луцка до Торговицы зияла дыра, которую в течение дня должны были заткнуть танковые дивизии 9-го МК, находившиеся утром в р-не Олыка-Клевань. Немцы подвели к Торговице 299-ю пд. От Торговицы до Млынова занимал оборону по реке мотострелковый полк 40-й тд 19-го МК РККА. У Млынова занял оборону стрелковый полк 228 сд 36-го СК РККА, против него действовала немецкая 111-я пд. Танковые полки 40-й тд и пехотный полк 228 сд находились в лесу у Радова в резерве. В районе Погорельцы действовал мотострелковый полк 43-й тд, в районе Младечного стрелковый полк 228 сд. Против них занимала р-н Дубно-Верба немецкая 11-я тд. Далее от Сурмичей до Судобичей зияла дыра, 140-я сд 36-го СК ещё не вышла на этот рубеж. Далее от Судобичей до Кременца обороняется 146-я сд 36-го СК. И в районе Кременца - 14-я кд 5-го КК.
С утра 26.06 немецкие дивизии продолжили наступление. Немецкая 13-я тд с утра отбрасывает части 131 мд за перекрёсток дорог Луцк-Ровно и Рожище-Млынов, и поворачивает на Млынов. Позиции у Луцка передаются 14-й тд. Танковые дивизии Рокоссовского должны были выйти в район прорыва 13-й тд во второй половине дня, а пока дорога оказалась открытой. Двигаясь по ней, 13-я тд во второй половине дня вышла в тылы 40-й тд, которая вела бои с 299 пд у Торговицы и 111-й пд у Млынова. Этот прорыв привёл к беспорядочному отходу 40-й тд и полка 228 сд к Радову и севернее.
11-я тд наступает двумя боевыми группами, танковая группа отбрасывает пехоту 43-й тд и полк 228 сд к Крылову и Радову, занимает Варковичи. Немецкая мотобригада 11-й тд, двигаясь через Сурмичи, встречает юго-восточнее Липы походные колонны 140-й сд, которые не выдерживают внезапного столкновения и в беспорядке отходят к югу, к Тартак. 43-я танковая дивизия 19-го мехкорпуса силами 79 танков 86-го танкового полка прорвала оборонительные позиции заслонов немецкой 11-й танковой дивизии и к 6 часам вечера ворвалась на окраину Дубно, выйдя к реке Икве. Из-за отступления на левом фланге 140-й дивизии 36-го стрелкового корпуса, а на правом 40-й танковой дивизии оба фланга 43-й тд оказались незащищёнными, и части дивизии по приказу командира корпуса начали после полуночи отходить от Дубно в район западнее Ровно. С юга, из района Топоров, на Радехов наступал 19-й тп 10-й тд 15-го мехкорпуса генерала И. И. Карпезо с задачей разгромить противника и соединиться с частями 124-й и 87-й стрелковых дивизий, окруженных в районе Войницы и Милятина. 37-я танковая дивизия мехкорпуса в первой половине дня 26 июня форсировала реку Радоставка и продвинулась вперед. 10-я танковая дивизия столкнулась с противотанковой обороной у Холуева и вынуждена была отойти. Соединения корпуса подверглись массированному налёту немецкой авиации, во время которого был тяжело ранен командующий генерал-майор Карпезо. 8-й мехкорпус генерала Д. И. Рябышева , совершив с начала войны 500-километровый марш и оставив на дороге от поломок и ударов авиации до половины танков и часть артиллерии , к вечеру 25 июня начал сосредотачиваться в районе Буска , юго-западнее Бродов.
С утра 26 июня мехкорпус вошёл в Броды с дальнейшей задачей наступать на Дубно. Разведка корпуса обнаружила немецкую оборону на реке Иква и на реке Сытенька , а также части 212-й моторизованной дивизии 15-го мехкорпуса, накануне выдвинутой из Бродов. Утром 26 июня 12-я танковая дивизия генерал-майора Мишанина преодолела реку Слоновку и, восстановив мост, атаковала и к 16 часам захватила город Лешнев . На правом фланге 34-я танковая дивизия полковника И. В. Васильева разгромила вражескую колонну, взяв около 200 пленных и захватив 4 танка. К исходу дня дивизии 8-го мехкорпуса продвинулись в направлении Берестечко на 8-15 км, потеснив части 57-й пехотной и мотобригаду 16-й танковой дивизий противника, отошедших и закрепившихся за рекой Пляшевка. Танковый полк 16-й тд продолжил наступление в направлении Козин. Немцы направляют в р-н боёв 670-й противотанковый батальон и батарею 88-мм орудий. 212-я мсд РККА не получала приказа на поддержку удара 8-го МК. К вечеру противник уже пытался контратаковать части мехкорпуса. В ночь на 27 июня мехкорпус получил приказ выйти из боя и начать сосредоточение за 37-м ск.
Bundesarchiv B 145 Bild-F016221-0015, Russland, Brennender T-34.jpg
Горящий Т-34 в поле под Дубно.
Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Действия сторон в контрударах с 27 июня
Командующий 5-й армией генерал-майор М. И. Потапов ещё в разгар боёв предыдущего дня, не зная о прорыве 13-й тд у Луцка, отдаёт приказ танковым дивизия 9-го МК, находившимся на тот момент в р-не Новосёлки-Олыка, прекратить движение на запад и повернуть на юг на Дубно. Корпус завершил манёвр только к 2-м часам ночи на 27 июня, заняв исходные для атаки позиции по реке Путиловка. 19-му мехкорпусу утром того же дня также поступил приказ возобновить контрудар со стороны Ровно на Млынови Дубно . Части 15-го мехкорпуса должны были выйти к Берестечко. 26-27 июня немцы переправили через реку Икву пехотные части и сосредоточили против 9-го и 19-го мехкорпусов 13-ю танковую, 299-ю пехотную, 111-ю пехотную дивизии.
Наступление 9 МК захлебнулось после того, как 299 пд, наступая в направлении Острожец- Олыка, атакует открытый западный фланг 35-й тд у Малина. Отход этой дивизии на Олыку поставил под угрозу окружения 20-ю тд, ведущую бои с мотопехотной бригадой 13-й тд в Долгошеях и Петушках. С боями 20-я тд прорывается на Клевань. Танковые дивизии 19 МК не смогли перейти в наступление, и с трудом отбивали атаки танкового полка разведбата и мотоциклетного батальона 13-й тд врага на Ровно. Наша 228 сд, имевшая на 25.06 четверть боекомплекта, после двух суток боёв оказалась без боеприпасов, в полуокружении у Радова при отступлении на Здолбунов подвергалась ударам разведподразделений 13-й и 11-й тд и 111-й пд, при отступлении брошена вся артиллерия. Дивизию от разгрома спасло только то, что 13-я тд и 11-я тд наступали по расходящимся направлениям и не стремились уничтожить эту дивизию. При отступлении и под ударами авиации была потеряна часть танков, автомашин и орудий 19-го мехкорпуса. 36-й стрелковый корпус был небоеспособен и не имел единого руководства (штаб лесами пробирался к своим дивизиям из-под Мизоча), поэтому в атаку перейти также не смог. В р-н Дубно от Млынова подходила 111-я пд. Под Луцком начала наступление 298-я пехотная дивизия немцев при поддержке танков 14-й танковой дивизии.
Предполагалась организация наступления с южного направления, на Дубно, силами 8-го и 15-го мехкорпусов с 8-й танковой дивизией 4-го мехкорпуса. В 2 часа дня 27 июня перейти в наступление смогли только наспех организованные сводные отряды 24-го танкового полка подполковника Волкова и 34-й танковой дивизии под командованием бригадного комиссара Н. К. Попеля . Остальные части дивизии к этому времени только перебрасывались на новое направление.
Наступление 15-го мк оказалось неудачным. Понеся большие потери от огня противотанковых орудий, его части переправиться через реку Островку не смогли и оказались отброшенными на исходные позиции по реке Радоставка . 29 июня 15 механизированному корпусу было приказано смениться частями 37-го стрелкового корпуса и отойти на Золочевские высоты в районе Бялы Камень - Сасув - Золочев - Ляцке. Вопреки приказу, отход начался без смены частями 37-го ск и без уведомления командира 8-го мк Рябышева , в связи с чем немецкие войска беспрепятственно обошли фланг 8-го мехкорпуса. 29 июня немцы заняли Буск и Броды , удерживаемые одним батальоном 212-й моторизованной дивизии. На правом фланге 8-го корпуса, не оказав сопротивления, отошли части 140-й и 146-й стрелковых дивизий 36-го стрелкового корпуса и 14-й кавалерийской дивизии.
См. также
Напишите отзыв о статье "Битва за Дубно - Луцк - Броды"
Примечания
КомментарииИсточники
Литература
- Былинин С. Танковое сражение под Бродами - Ровно 1941. - М.: Экспринт, 2004. - 47 с. - (Фонд военного искусства). - ISBN 5-94038-066-2
- Дриг Е. Механизированные корпуса РККА в бою. История автобронетанковых войск Красной Армии в 1940-1941 годах. - М.: АСТ, 2005. - 830 с. - (Неизвестные войны). - ISBN 5-17-024760-5
- Жаркой Ф. М. Изд. 4-е: МВАА. - СПб. , 2015.
- Исаев А. В. Дубно 1941. Величайшее танковое сражение Второй мировой. - М .: Яуза, 2009. - 189 с. - (Великие танковые сражения). - ISBN 978-5-699-32625-9 .
- Исаев А. В. От Дубно до Ростова. - М.: Транзиткнига, 2004. - 710 c. - (Военно-историческая библиотека). - ISBN 5-17-022744-2
- Исаев А. В., Кошкин И. В., Федосеев С. Л. и др. Танковый удар. Советские танки в боях. 1942-1943. - М.: Эксмо, 2007. - 448 с. - (Военно-исторический форум). - ISBN 978-5-699-22807-2
- Попель Н. К. Танки повернули на запад. - М .: АСТ, 2001. - 480 с. - (Военно-историческая библиотека). - ISBN 5-17-005626-5 .
- Рокоссовский К. К. Солдатский долг. - М.: Воениздат, 1988. - 367 с. - (Военный мемуары). - ISBN 5-203-00489-7
- Рябышев Д. И. Первый год войны. - М.: Воениздат, 1990. - 256 с. - (Военные мемуары). - ISBN 5-203-00396-3
Ссылки
- Дриг Е. . Механизированные корпуса РККА. Сайт памяти К. Черепанова. Проверено 7 июня 2012. .
- . . (укр.)
Отрывок, характеризующий Битва за Дубно - Луцк - Броды
– Oh, c"est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C"est vous, Clement? – сказал он. – D"ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.
Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег"т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег"ь ложись спать. Еще вздг"емнем до утг"а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.
Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг"ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.
О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Битва за Дубно-Луцк-Броды - одно из крупнейших танковых сражений в истории, проходившее во время Великой Отечественной войны в июне 1941 года в треугольнике городов Дубно-Луцк-Броды. Известно также под названиями битва за Броды, танковое сражение под Дубно, Луцком, Ровно, контрудар мехкорпусов Юго-Западного фронта и т. п. Временной интервал с 23 июня 1941 года по 30 июня 1941 года . В сражении столкнулись советские 8-й, 9-й, 15-й, 19-й, 22-й мехкорпуса и немецкие 11-я, 13-я, 14-я, 16-я танковые дивизии.
22 июня в этих 5-ти советских корпусах было 33 КВ-2, 136 КВ-1, 48 Т-35, 171 Т-34, 2.415 Т-26, ОТ-26, Т-27, Т-36, Т-37, БТ-5, БТ-7. Всего 2.803 советских танков. То есть более четверти танковых сил, сосредоточенных в 5 западных военных округах СССР. [Военно-исторический журнал, N11, 1993] Стоит также отметить, что западнее Бродов сражался советский 4-й мехкорпус — самый мощный из советских — 892 танка, из них 89 КВ-1 и 327 Т-34. 24 июня 8-я танковая дивизия (325 танков, в том числе 50 КВ и 140 Т-34 — на 22 июня) из его состава была переподчинена 15-му мехкорпусу.
22 июня в противостоявших 4-ти немецких танковых дивизиях было 80 Pz-IV, 195 Pz-III (50mm), 89 Pz-III (37mm), 179 Pz-II, 42 BefPz. Это около шестой части всех немецких танков, выделенных на весь Восточный фронт. Кроме того, с 28 июня в это сражение вступила 9-я немецкая танковая дивизия (на 22 июня — 20 Pz-IV, 60 Pz-III (50mm), 11 Pz-III (37mm), 32 Pz-II, 8 Pz-I, 12 Bef-Pz)
(ниже для различия советские части называются танковыми, немецкие — панцерными. Соответственно советские — стрелковые и мотострелковые (формально — моторизованные), немецкие — пехотные и моторизованные)
23 июня 10-я и 37-я танковые дивизии 15-го мехкорпуса ген-майора И.И.Карпезо атаковали правый фланг немецкой группировки с целью разорвать кольцо вокруг 124-й стрелковой дивизии в районе Милятина. При этом 212-ю мотострелковую дивизию корпуса пришлось оставить в тылу из-за недостатка грузовиков. Болотистая местность и авиаудары Люфтваффе замедлили продвижение танковых дивизий (19-й танковый полк полностью застрял в болоте и не принимал участия в боях этого дня), и немецкая 197-я пехотная дивизия успела организовать сильную противотанковую оборону на своем фланге. Атака небольшого числа Т-34 ввергла немцев в испуг, однако к вечеру подоспела 11-я панцерная дивизия.
24 июня 11-я панцерная дивизия продвигалась в направлении Дубно, преодолев сопротивление 37-й танковой дивизии и нанеся ей тяжелые потери. 10-я танковая дивизия, оборонясь и контратакуя, была остановлена возле Лопатина обороной пехоты немцев. В этот же день в район Бродов был направлен 8-й мехкорпус. По воспоминаниям командира корпуса ген-лейт. Д.И.Рябышева, в пути было потеряно до половины легких танков (т.е. порядка 300 БТ).
25 июня 13-я и 14-я панцерные дивизии взяли Луцк и начали продвижение к Ровно. Они столкнулись с частями 9-го мехкорпуса. В то же время части сильно пострадавшего 22-го мехкорпуса заняли оборонительные позиции под Луцком вместе с 27-м стрелковым корпусом. В район Ровно прибыли 20-я, 35-я, 40-я, 43-я танковые дивизии 9-го и 19-го мехкорпусов. Они должны были атаковать 11-ю панцерную дивизию. С другого направления эту же дивизию должны были атаковать 12-я и 34-я танковые дивизии 8-го мехкорпуса.
26 июня
началось советское контрнаступление. Действия мехкорпусов не координировались, к тому же не все части 9-го и 19-го мехкорпусов успели прибыть к месту боев. В сражении участвовали только танковые части при небольшой поддержке мотострелков. Им удалось перерезать дорогу Луцк-Ровно, а части 43-й танковой дивизии взяли Дубно, но лишь после того, как основная часть 11-й панцерной дивизии покинула его, следуя на восток.
Немцы, почувствовав угрозу, развернули 13-ю панцерную дивизию к югу от Луцка, вопреки первоначальному плану движения на восток. Кроме того, немцы направили 75-ю, 111-ю, 299-ю пехотные дивизии для очистки коммуникаций 11-й панцерной дивизии.
15-й мехкорпус пошел на соединение с 8-м мехкорпусом. Тем временем командир 8-го мехкорпуса приказал 34-й танковой дивизии и передовому отряду 12-й танковой дивизии перерезать шоссе, по которому снабжались 11-я и 16-я панцерные дивизии. А со стороны Львова пошла на восток 8-я танковая дивизия 4-го мехкорпуса, дабы присоединиться для контрудара.
27 июня наступление 9-го мехкорпуса Рокоссовского и 19-го мехкорпуса Фекленко стало тормозиться. Их передовые части были почти уничтожены и остальные подразделения были вынуждены отступить. Остатки передовых отрядов мехкорпусов оказались отрезанными на расстоянии порядка 10 километров. На их окончательное уничтожение была брошена 13-я панцерная дивизия, которая прошлась по ним с фланга и затем повернулась на восток в направлении Ровно. Получилось так, что 13-я панцерная вышла в тыл остатков четырех танковых дивизий и в последующие двое суток советские части двигались на восток вслед за немецкой дивизией. 11-я панцерная захватила основную переправу в районе Острога и советское командование было вынуждено собрать все возможные (но небольшие) резервы для блокирования 13-й и 11-й панцерных дивизий.
На южном фланге немецкой группировки советское наступление развивалось несколько успешнее. Там были собраны для удара 12-я и 34-я танковые, 7-я мотострелковая дивизии 8-го мехкорпуса и 14-я кавалерийская дивизия. На пополнение 10-й танковой дивизии 15-го мехкорпуса наконец прибыла 8-я танковая дивизия из состава 4-го мехкорпуса. Однако танков в этих частях оставалось лишь около половины от первоначальной численности (порядка 800 танков). 12-я и 34-я танковые дивизии продвинулись примерно на 5 километров, но не смогли прорвать оборону 111-й пехотной дивизии. Затем немцы двинули вперед 13-ю панцерную дивизию и вслед за ней 111-ю пехотную. Они смогли сделать коридор между 9-м и 19-м мехкорпусами, оперировавшими севернее Дубно, и 8-м мехкорпусом, атаковавшим южнее Дубно. 7-я мотострелковая дивизия была атакована с тыла 16-й панцерной, а 75-я пехотная ударила по 12-й танковой, отрезав ее основные части от передовых отрядов.
28 июня 13-я панцерная дивизия достигла района Ровно, однако у нее не было пехотной поддержки, поскольку немцы бросили пехоту в район Дубно. 9-й и 22-й мехкорпуса смогли, отойдя от Дубно, занять оборонительные позиции севернее и юго-восточнее Луцка. Тем самым создался «балкон», задержавший группу армий «Юг» на ее пути к Киеву. Считается, что в результате этого Гитлер решил изменить стратегическое решение и направить дополнительные силы на юг, сняв их с московского направления.
28 июня части 12-й и 34-й танковых дивизий сражались западнее Дубно, однако основные танковые части пытались отойти.
Тем временем в район Острога прибыл 5-й мехкорпус (на 22 июня — 1070 танков, без КВ и Т-34. По другим данным, под Острогом сражались только 109-я мотострелковая дивизия и танковый полк 5-го мехкорпуса) которому удалось остановить продвижение 11-й панцерной дивизии. В этот же день оборону южнее Бродов усилили части 37-го стрелкового корпуса. Но и немцы бросили на левый фланг советской обороны (в районе Львова) 9-ю панцерную дивизию. Этот маневр полностью разрушил левый фланг обороны советских частей.
К этому времени у советских танков почти не осталось боеприпасов и горючего.
Трудности переросли в катастрофу 29 июня
. Утром 13-я панцерная продвигалась на восток от Ровно, в то время как советские войска отходили севернее и южнее города, параллельно движению немцев. Советские танки все чаще оставались без топлива, и немецкая пехота уничтожала остатки 12-й и 34-й танковых дивизий.
30-го июня 9-я панцерная дивизия атаковала остатки 3-й кавалерийской дивизии. Затем она отрезала 8-ю и 10-ю танковые дивизии, завершив их окружение. К этому времени командующий 6-й советской армией приказал всем своим частям отходить на позиции восточнее Львова. А немцы в это время собирали южнее Луцка части 13-й и 14-й панцерных дивизий, чтобы создать кулак для удара в направлении Житомира и Бердичева.
К 1 июля советские мехкорпуса Юго-Западного фронта были практически уничтожены. В 22-м осталось около 10% танков, в 8-м и 15-м — 10-15%, в 9-м и 19-м — около 30%. В несколько лучшем положении оказался 4-й мехкорпус под командованием генерала А.А.Власова (того самого) — он сумел отойти с примерно 40% танков.
Однако по сравнению с другими советскими фронтами Юго-Западный сумел своими механизированными частями нанести существенный урон немцам.
В заключение цитата из воспоминаний о тех событиях офицера 11-й панцерной дивизии — в то время старшего лейтенанта Хайнца Гудериана.
«Персонально русский солдат был хорошо обучен и являлся крутым бойцом. Стрелковая подготовка была превосходной — многие из наших солдат были убиты выстрелами в голову. Его снаряжение было простым, но эффективным. Русские солдаты носили форму земельно-коричневого цвета, которая хорошо их маскировала. Их еда была спартанской, в отличие от нашей. Им пришлось столкнуться с нашей профессиональной тактикой немецких панцерных дивизий. То есть с маневренностью, неожиданными атаками, ночными атаками и взаимодействием танков и пехоты.
Что касается русской тактики в приграничных сражениях. По нашему впечатлению, русские роты и взводы были предоставлены сами себе. У них не было кооперации с артиллерией и танками. Совершенно не применялась разведка. Не было радиосвязи между штабами и подразделениями. Поэтому наши атаки часто были для них неожиданными
«.
Как считает полковник Гланц — ожесточенные, хотя и не приведшие к успеху советские контратаки задержали немецкую группу армий Юг по крайней мере на неделю. Тем самым это помогло вынудить Гитлера перенаправить часть сил группы армий Центр с московского направления на усиление украинского. Полковник Гланц также указывает, что пограничные сражения на Западе Украины также показали, что германские танкисты не являются непобедимыми. Это дало многим советским командирам, например Рокоссовскому, дорогостоящий, но полезный опыт ведения танковой войны.
Каждый советский человек еще со школьной скамьи наизусть
выучивал дату 12 июля 1943 года. В этот день, как утверждала
официальная советская историография, в районе Прохоровки состоялось
величайшее танковое сражение Второй мировой войны. С обеих сторон
в нем приняли участие около полутора тысяч танков. Хребет
фашистским танковым войскам был переломан. Окончательное
крушение потерпел распускавшийся гитлеровской пропагандой миф о
том, что "лето – пора побед германской армии".
Однако, было и другое "Величайшее
танковое сражение"… Описывая боевые
действия на Юго-Западном фронте в июне 1941
года, маршал Жуков делает советским
историкам серьезное замечание: "Наша
историческая литература как-то мимоходом
касается этого величайшего приграничного
сражения начального периода войны с фашистской Германией.
Следовало бы детально разобрать оперативную целесообразность
применения здесь контрудара механизированных корпусов по
прорвавшейся главной группировке врага и организацию самого
контрудара. Ведь в результате именно этих действий наших войск на
Украине был сорван в самом начале вражеский план стремительного
прорыва к Киеву. Противник понес тяжелые потери и убедился в
стойкости советских воинов, готовых драться до последней капли
крови" ("Воспоминания и размышления", с. 259). Проблема в том, что
руководящая и направляющая линия в истории войны определена четко:
величайшее сражение состоялось под Прохоровкой. Поэтому никакого
детального разбора того величайшего сражения, которое упомянул ПК.
Жуков, не последовало. И так все ясно. Только по прошествии
пятидесяти лет была дана подлинная оценка событиям, имевшим место
в июне 1941 года в районе Дубно.
Итак, 23 июня 1941 года, в результате вклинивания 1-й танковой
группы Клейста в стык между Владимир-Волынским и Струмиловским
укрепрайонами в советской линии фронта была пробита большая брешь.
Разрыв в полосе 5-й и 6-й армий не только мог быть использован
противником для выхода им в тыл. Его главная опасность заключалась в
том, что он мог стать удобным трамплином для стремительного
немецкого броска на Киев. Командование Юго-Западного фронта,
хорошо осознавая нависшую угрозу, предпринимало соответствующие
неотложные меры. Меры эти были четко сформулированы в директиве
№ 3: войскам всеми силами перейти в контрнаступление и перенести
боевые действия на территорию противника. Тем более что
соотношение сил сулило быстрый и решительный успех. Поэтому ни
представитель Ставки Главного Командования, ни командующий фронтом
не сомневались в том, что одержат над зарвавшимся
агрессором грандиозную победу.
"Создавшееся положение, – вспоминал Г.К. Жуков, – было детально
обсуждено на Военном совете фронта. Я предложил М.П. Кирпоносу
немедленно дать предварительный приказ о сосредоточении
механизированных корпусов для нанесения контрудара по главной
группировке группы армий "Юг", прорвавшейся в районе Сокаля. К
контрудару привлечь всю авиацию фронта и часть дальней
бомбардировочной авиации Главного Командования. Командование и
штаб фронта, быстро заготовив предварительные боевые распоряжения,
передали их армиям и корпусам" (Там же, с. 252). Только начальник
штаба фронта генерал-лейтенант М.А. Пуркаев, как тогда говорили,
"поддался паникерским настроениям", предлагая вместо наступления
поставить главные силы фронта в оборону. Но большинство на Военном
совете отклонило его предложение. В самом деле, какие у Пуркаева
имелись основания для паники? 1-я танковая группа Клейста всего
имела 700 боевых машин. А в распоряжении командования Юго-
Западного фронта находилось шесть механизированных корпусов, в
составе которых насчитывалось около 4 000 танков. Правда, при таком
подавляющем превосходстве, представлявшем собой огромный плюс,
был и минус – разбросанность частей и подразделений мехкорпусов на
весьма значительном удалении друг от друга. Поэтому прежде чем
бросать в бой, их следовало собрать в ударные группировки.
По разработанному командованием Юго-Западного фронта плану, 4-
й, 8-й и 15-й мехкорпуса с приданными стрелковыми частями должны
были нанести удар в правый фланг немецкой танково-механизирован-
ной группировки из района Броды на Радехов и Сокаль, а также оказать
помощь окруженной 124-й стрелковой дивизии. 9-й, 19-й и 22-й
мехкорпуса, 36-й и 27-й стрелковые корпуса и 1-я противотанковая
бригада атаковали левый немецкий фланг из района Луцк – Ровно на
Владимир-Волынский, среди прочего имея задачу вызволить из
окружения 87-ю стрелковую дивизию. Но суровая действительность
заставила в буквальном смысле на ходу корректировать казавшийся
тщательно выверенным план. 4-й мехкорпус, которым командовал
генерал-майор А.А. Власов, находился на левом фланге фронта, в
районе Львова, действуя в полосе 6-й армии. Из его состава
командование предполагало выделить ядро – 8-ю танковую дивизию.
Остальным частям корпуса предстояло продолжать бои на ранее
занимаемых участках.
15-й мехкорпус генерал-майора И.И. Карпезо располагался в районе
Броды и частью своих сил уже втянулся в бои. 22-й механизированный
корпус под командованием генерал-майора С.М. Кондрусева был
сосредоточен в районе Луцка. А вот остальным трем предстояло
совершить марши по 200-300 километров до линии фронта, чтобы иметь
возможность принять участие в предстоящем сражении. 8-й мехкорпус
генерал-лейтенанта Д.И. Рябышева начал выдвижение из Дрогобыча,
что в 300 километрах от назначенного пункта сосредоточения. Порядка
150 километров предстояло пройти 9-му мехкорпусу под
командованием генерал-майора К.К. Рокоссовского. Но хуже всех
пришлось 19-му мехкорпусу, которым командовал генерал-майор Н.В.
Феклснко. Его корпус находился в 400 километрах от линии фронта, в
Винницкой области.
Форсированные марши, не предусмотренные никакими уставными
нормами, приводили к излишне высоким вне боевым потерям матчасти
от поломок и аварий, растягиванию и отставанию подразделений, а
значит – к изначальной потере полноценного управления мехкорпусами
их командирами. Не говоря уже о вышестоящих штабах. Поэтому
атакующие войска не удалось собрать в единую, мощную группировку.
По согласованию с представителем Ставки Главного Командования на
Юго-Западном фронте, не дожидаясь подхода ряда мехкорпусов, утром
24 июня перешел в наступление 15-й механизированный корпус
генерала И.И. Карпезо. Поскольку вовремя сосредоточить все
подчиненные ему части не получилось, Карпезо выполнял
поставленную корпусу задачу по овладению Радеховым силами 10-й
танковой дивизии генерал-майора С.Я. Огурцова. Остальные только
подтягивались к району боя. К тому же дивизия Огурцова действовала
не в полном составе. Ее батальон тяжелых танков, имевший на
вооружении КВ, безнадежно отстал не марше. Ситуация усугублялась
отсутствием точных данных о противнике.
Бывший комбат З.К. Слюсаренко писал в
воспоминаниях, как его батальон вместо
Радехова направили в Броды: "Нам предстояло
пройти около 60 километров. Средняя скорость
КВ 20-25 километров в час. Дорога песчаная,
день жаркий... В таких условиях не реже чем
через час работы двигателя необходимо
промывать масляные фильтры... Приказ,
разумеется, мы выполнили, но какой ценой!
Более половины машин застряли в пути из-за технических
неисправностей. Высланная же мною вперед разведка вернулась с
сообщением, что противника в Бродах и его окрестностях не
обнаружено. Не успели мы, как говорится, дух перевести, получили
новый приказ – немедленно вернуться обратно, в прежний район
обороны, идти форсированным маршем. На подготовку отводилось три
часа" ("Последний выстрел", Воениздат, 1974г., с. 27).
Танкисты Огурцова сражались самоотверженно, но понесли
невосполнимые потери и вынуждены были выйти из боя. Остальные
части корпуса вступали в сражение по мере своего прибытия на
исходные позиции 25, 26 и 27 июня. Затем к ним на помощь из района
Львова подошла 8-я танковая дивизия 4-го мехкорпуса. Немецкое
командование, заметив выдвижение к своему правому флангу крупных
сил противника, отказалось от тактики встречных боев и занялось
организацией прочной противотанковой обороны. Поэтому атакующим
советским танковым частям удалось вклиниться в оборонительные
порядки немцев лишь на несколько километров. Дальнейшее
продвижение парировалось ожесточенным сопротивлением
сосредоточенных на оборонительном рубеже немецких войск. Все атаки
частей 4-го и 15-го мехкорпусов привели только к огромным потерям в
живой силе и технике.
Схожим образом проходили боевые действия 22-го мехкорпуса на
левом фланге танкового клина противника северо-западнее Луцка. К
началу атаки генералу Кондрусеву не удалось собрать все свои войска.
41-я танковая дивизия корпуса находилась в отрыве от основных сил в
районе Мацеюв – ст. Кошары и вообще не приняла участия в
наступлении. Как уже отмечалось выше, немцы просчитали намерения
советского командования и подготовили на пути атакующих частей
корпуса Кондрусева надлежащую противотанковую оборону. Как
только все наличные силы 22-го мехкорпуса втянулись в затяжной бой,
14-я немецкая танковая дивизия предприняла обходной маневр и
обрушила левый фланг противника. Советские войска, понеся
значительные потери, отошли за реку Стырь.
Пока по флангам 1-й танковой группы шли ожесточенные бои,
Клейст продолжал в центре развивать прорыв в оперативную глубину.
25 июня немецкие танки ворвались в Дубно, пройдя за три дня около
150 километров. Развитие немецкого наступления заставило генерал-
полковника М.П. Кирпоноса пороть горячку и бросать на фланги
противника все вновь прибывшие в район боев свежие силы. Утром 26
июня 9-й мехкорпус из района Клевань-Олыка нанес контрудар в
направлении Дубно. Ему противостояли те же 13-я и 14-я немецкие
танковые дивизии, накануне отразившие наступление 22-го мехкорпуса.
Образ их действий не изменился. Встав в жесткую оборону, немцы
смогли сдержать атаки 9-го мехкорпуса. Все последующие дни в полосе
9-го мехкорпуса шли затяжные, позиционные бои. Продвижение вперед
было незначительным. Только 20-й танковой дивизии полковника М.Е.
Катукова выпал заметный успех. В своих мемуарах он записал: "Первая
победа под Клеванью обошлась нам дорого... В этом неравном бою мы
потеряли все наши "бэтушки" ("На острие главного удара", Воениздат,
1976 г., с. 82). Сражавшаяся против танкистов Катукова 13-я танковая
дивизия противника также понесла большие потери. Но этот отдельный
успех не мог изменить обстановку в целом.
Наступление 19-го механизированного корпуса генерал-майора Н.В.
Фекленко должен был поддерживать 36-й стрелковый корпус генерал-
майора П.В. Сысоева. Поскольку до прибытия на фронт корпусу
Фекленко пришлось совершить марш протяженностью почти 400
километров, с его сосредоточением повторилась все та же история.
Утром 26 июня на исходные позиции в районе Ровно удалось выйти
только 43-й танковой дивизии полковника И.Г. Цибина. Подхода прочих
частей можно было ожидать не ранее, чем через сутки, а то и двое. Но
времени, конечно, не было. Тем не менее, танкистам 19-го мехкорпуса
пришлось потратить несколько часов на приведение в порядок матчасти
и на отдых после тяжелого марша. Во второй половине дня подошла
часть 40-й танковой дивизии полковника М.В. Широбокова.
Наступление началось около 18.00 и имело первоначальный успех.
Советские танки подошли почти к окраинам Дубно, тесня 11-го
танковую дивизию противника.
Однако немцы вовремя разрушили переправы через реку Иква.
Поэтому стремительный прорыв на плечах отступающего противника
сорвался. Поскольку ни 9-й, ни 22-й мехкорпуса добиться успеха не
смогли, советское командование опасалось обнажения правого фланга
выскочившего далеко вперед корпуса Фекленко и отдало приказ отойти
на исходные позиции. 26 июня новый удар обрушился и на правый
немецкий фланг, где ранее уже потерпели поражение 4-й и 15-й
мехкорпуса. Из района Броды перешел в наступление 8-й
механизированный корпус. Задача генералу Д.И. Рябышеву была
поставлена более разумно. Так как в центре обозначился глубокий
немецкий прорыв, корпус Рябышева нацеливался не на Радехов и
Сокаль, где немцы были готовы с удовольствием встретить его удар, а
на Берестечко, с выходом в тыл прорвавшимся на Дубно подвижным
частям противника.
Но, как и корпус Фекленко, 8-й мехкорпус должен был вступать в
бой с ходу, после изнурительного 300-километрового марша. Генералу
Рябышеву не дали времени ни на сбор всех своих сил, ни на
организацию надлежащей разведки. Корпус еще до вступления в бой
понес непредвиденно высокие вне боевые потери от поломок и аварий.
В отличие от своих незадачливых предшественников из 4-го и 15-го
мехкорпусов корпус Рябышева имел несомненный первоначальный
успех. В первые часы сражения удерживавшая на этом участке правый
фланг 48-го мотокорпуса 57-я немецкая пехотная дивизия была разбита.
Преодолевая яростное сопротивление противника, танки Рябышева к
исходу дня продвинулись вперед на 20 километров. Фактически
поставленная перед 8-м мехкорпусом боевая задача была выполнена.
Гитлеровцы были вынуждены бросить против нашего контрудара всю
свою авиацию, что только и спасло их от разгрома.
К исходу 26 июня немцам удалось
остановить дальнейшее продвижение
корпуса Рябышева. Повсеместно
неудачные атаки мехкорпусов заставили
Военный совет фронта наконец
прислушаться к доводам М.А. Пуркаева.
Командование Юго-Западного фронта
склонялось к решению прекратить
бесполезные контрудары, силами 27-го,
31-го и 36-го стрелковых корпусов создать прочную оборону, а
мехкорлуса отвести в тыл и готовить к последующему
контрнаступлению. Но так как никаких указаний из Москвы об отмене
директивы № 3 не поступало, находившийся в штабе фронта
представитель Ставки продолжал требовать ее выполнения. Сам Г.К.
Жуков так мотивировал свои требования: "В связи с выходом передовых
частей противника в район Дубно генерал Д. И. Рябышев получил
приказ повернуть туда свой 8-й корпус. 15-й механизированный корпус
нацеливал основные силы в общем направлении на Берестечко и далее
тоже на Дубно. В район Дубно направлялись и подходившие 36-й
стрелковый и 19-й механизированный корпуса. Ожесточенное сражение
в районе Дубно началось 27 июня".
Итак, разбросанному на широком фронте под Берестечко корпусу
Рябышева предстояло в считаные часы без отдыха и сна выйти из боя,
собраться и выдвинуться на 50 километров севернее к новым исходным
позициям. На его место должен был стать корпус Карпезо, изрядно
потрепанный в предыдущих боях у Радехова. Причем наступать ему
предстояло на хорошо организованную оборону противника. Хотя это
вовсе не означало, что 8-й мехкорпус ожидало более легкое дело.
Немецкое командование не сомневалось в том, что атаки русских на
Дубно будут продолжаться, и позаботилось об организации
соответствующей встречи. Кроме того, по новой повторить все свои
контрудары предстояло правофланговым корпусам Кондрусева,
Рокоссовского и Фекленко.
Очевидно, что к назначенным штабом фронта 9 часам утра 27 июня
8-й мехкорпус прибыть в назначенный район не мог. Но поскольку
приказ надо было выполнять, пришлось на основе имевшихся под рукой
частей – 34-й танковой дивизии полковника И.В. Васильева, одного
танкового и одного мотоциклетного полка сформировать подвижную
группу под командованием бригадного комиссара Н.К. Попеля и
бросить ее в наступление. Так или иначе, но ранее расхлебанная под
Дубно каша заваривалась вновь. Начавшись 27 июня, ожесточенные бои
продолжались и 28-го, и 29-го и 30-го. Немцам пришлось
дополнительно перебросить в район сражения 55-й армейский корпус.
Усилившееся давление на фланги вынудило их остановить свой
танковый клин, острие которого достигло Острога, что в 60 километрах
восточнее Дубно. Немцев спасло только полное отсутствие
взаимодействия между атакующими советскими частями. Поэтому,
сдерживая один из мехкорпусов позиционными боями, они бросали
свои подвижные части на другой.
В итоге 29 июня часть 8-го мехкорпуса, находившаяся под
командованием Рябышева, оказалась в окружении. 30 июня немцы
сомкнули кольцо вокруг подвижной группы Попеля. Поскольку тремя
днями раньше представитель Ставки отбыл в Москву, командование
Юго-Западного фронта приняло решение как можно скорее выводить
оставшиеся мехкорпуса из боя. Так 1 июля завершилось это величайшее
танковое сражение Второй мировой войны. Слово Г.К. Жукову: "Нашим
войскам не удалось полностью разгромить противника и приостановить
его наступление, но главное было сделано: вражеская ударная
группировка, рвавшаяся к столице Украины, была задержана в районе
Броды – Дубно и обессилена" (Там же, с. 256). Но в мемуарах Г.К.
Жукова не упоминается одно очень важное событие. На следующий
день после завершения сражения под Дубно застрелился член Военного
совета комиссар Н.Н. Вашугин. Зачем он это сделал, если рвавшаяся к
столице Украины вражеская ударная группировка была задержана и
обессилена?
Вот как вспоминал об этом сражении маршал П.А. Ротмистров:
"Механизированные корпуса Юго-Западного фронта вступили в это
сражение после 200-400 километровых маршей в условиях господства в
воздухе авиации противника. Ввод в сражение этих корпусов
осуществлялся без должной организации наступления, без разведки
противника и местности. Отсутствовала авиационная и должная
артиллерийская поддержка. Поэтому противник имел возможность
отражать атаки наших войск поочередно, маневрируя частью своих сил,
и одновременно продолжать наступление на неприкрытых
направлениях" ("Время и танки", Воениздат, 1972г., с. 46). Подлинная
задача дубненского сражения заключалась в разгроме немецких
ударных группировок. Она далеко выходила за рамки обычных
контрударов. Четыре тысячи танков для контрудара многовато. Зато в
самый раз при стремлении перехватить инициативу у противника и
переломить ход боевых действий в свою пользу.
Бесспорно, что шансы на победу были абсолютно реальными. Даже
без более мощной авиации. Без дополнительных стрелковых корпусов.
Наличных сил было более чем достаточно. Требовалось только не
распоряжаться ими в пожарной спешке. Благо, ничего особенно
угрожающего на Юго-Западном фронте в первые два дня войны не
произошло. Стало быть, какое-то время в запасе имелось. Прежде всего
один принципиальный момент. Ведь с самого начала и командованию
фронта, и представителям Ставки было ясно, что единовременное
сосредоточение мехкорпусов невозможно. Да, обстановка не позволяла
ждать. Ждать – значило развязывать руки противнику. Но из этого не
следовало, что надо было спешно бросать в бой то, что у нас самих
имелось на данный момент под рукой. Можно было принять иное
решение.
Г.К. Жуков упоминал в мемуарах о том, что начальник штаба фронта
М.А. Пуркаев резко возражал против спущенных из Москвы директив.
А ведь он не мог не знать, что Жуков не из тех людей, кому можно
резко возражать. Мотивы Пуркаева понятны: будучи опытным и
грамотным генштабистом, он, должно быть, локти себе кусал от досады
на то, что у него отнимают возможность одержать верную победу.
Смысл его предложений был достаточно прост. Пока мехкорпуса будут
подтягиваться к исходным позициям, задержать движение немецкого
танкового клина путем организации сильной противотанковой обороны.
Ведь именно в этих целях еще до войны создавались подвижные
артиллерийские бригады. Развернуть их на направлениях движения
танков противника можно было в течение нескольких часов. И в то
время как немцы занимались бы прорывом нашей обороны, собрать все
мехкорпуса в один кулак.
Идеальным сценарием являлась подготовка нескольких
оборонительных противотанковых рубежей. А мехкорпуса следовало
придержать. Пусть немцы окажутся в ситуации, когда им необходимо
раз за разом проламывать подготовленную на их пути оборону.
Естественной преградой для противника являются пять больших рек –
Турья, Стоход, Стырь, Горынь, Случь, не говоря уже о множестве
мелких. Остается только подождать остановки противника на одном из
рубежей, неважно на каком – втором, третьем или пятом. Главное –
заставить его попусту тратить силы в позиционных боях, выдохнуться,
исчерпать резервы, которых не густо. И вот когда станет ясно, что
немцы выложились полностью, обрушиться на них соединенной мощью
шести мехкорпусов. И гнать, гнать, гнать! Висеть у них за плечами. Не
давать им перевести дух, где-то зацепиться, привести в порядок
потрепанные войска и организовать оборону.
Последствия такого развития событий могли стать просто
катастрофическими. Ведь с самых первых дней войска группы армий
"Центр" ушли далеко вперед, перегнав войска Рунштедта на несколько
сот километров. Гудериан был уже за Днепром, когда Клейст только
взял Ровно. А если бы не взял? Если бы, в соответствии с планом
Пуркаева, застрял бы возле Ровно или возле Дубно? Да еще если бы по
нему, растерявшему при прорывах нашей обороны, как минимум, 50
процентов своих танков, вдруг ударила бы целая бронированная армада
из шести советских мехкорпусов? Где бы в этом случае могли оказаться
танкисты Клейста и пехотинцы Райхенау в первых числах июля? И не
надо называть Максима Алексеевича Пуркаева фантазером. Достаточно
вспомнить, что на каждого немецкого солдата Юго-Западный фронт мог
выставить в поле двух своих, а на каждый артиллерийский и
минометный ствол противника приходилось по два наших.
Дальше началось бы самое интересное. Поскольку войска Юго-
Западного фронта при таком образе действий имели возможность в
отличие от противника сохранить свои основные силы, перед ними
открывались весьма заманчивые перспективы. На севере находились
открытые для удара тыловые коммуникации группы армий "Центр". На
юге – открытый фланг немецкой 17-й армии. Сил было достаточно для
нанесения, как основного, так и вспомогательного ударов. Понятно, что
главный удар следовало нанести в тыл армиям фон Бока. К тому
времени ударные группировки группы армий "Центр" находились так
далеко, что парировать удар трех-четырех советских мехкорпусов
немцам было просто нечем. В каком чрезвычайно скверном положении
могли оказаться немецкие войска на главном стратегическом
направлении! Одним махом обрубались все линии снабжения,
перерезались тыловые коммуникации. Воюющие под Смоленском
солдаты Гудериана и фон Клюге оставались бы без снарядов и патронов,
без сосисок и шнапса, без горючего, без запасов медикаментов, без
эвакуации раненых. Более того, группа армий "Центр" превращалась в
зажатый тисками орех, который с одной стороны сдавливали
рейдовавшие по тылам мехкорпуса советского Юго-Западного фронта, а
с другой войска Западного и Резервного фронтов. Очень интересно
представить себе, каким образом пришлось бы немцам выкарабкиваться
из такого положения.
Первостепенной задачей для немцев становилось наведение порядка
в своем тылу, восстановление линий снабжения. Наступать дальше они
уже не могли. Но вот вопрос: получилось бы у танковых групп Гота и
Гудериана пройти от Смоленска более 300 километров для зачистки
своих тылов? Ведь просто по роду своих действий они не могли таскать
с собой значительные запасы топлива. Возможно, немцам пришлось бы
взорвать часть танков еще до встречи с противником. Так или иначе, но
все это означало полный провал Восточного похода еще летом 1941
года! И не пришлось бы нам, захлебываясь кровью, в течение трех
долгих лет выгонять немцев со своей земли.
Битва за Дубно-Луцк-Броды (1941) |
|
Украина, СССР |
|
Победа Германии |
|
Противники |
|
Противники |
|
М. П. Кирпонос |
Герд фон Рундштедт |
Битва за Дубно-Луцк-Броды - одно из крупнейших танковых сражений в истории, проходившее во время Великой Отечественной войны в июне 1941 года в треугольнике городов Дубно-Луцк-Броды. Известно также под названиями битва за Броды, танковое сражение под Дубно, Луцком, Ровно, контрудар мехкорпусов Юго-Западного фронта и т. п. В сражении с обеих сторон приняло участие около 3200 танков.
Предшествующие события
22 июня после прорыва на стыке 5-й генерала М. И. Потапова и 6-й армий И. Н. Музыченко 1-я танковая группа Клейста выдвинулась в направлении на Радехов и Берестечко. К 24 июня она выходит к реке Стырь. Оборону на реке занимает выдвинувшаяся 131-я мотострелковая дивизия 9-го мехкорпуса генерала Рокоссовского. На рассвете 24 июня 24-й танковый полк 20-й танковой дивизии полковника Катукова из состава 9-го мехкорпуса с ходу атаковал части 13-й немецкой танковой дивизии, захватив около 300 пленных. В течение дня сама дивизия потеряла 33 танка БТ.
На Радзехов выдвинулся 15-й мехкорпус Карпезо без 212-й мотострелковой дивизии, оставленной в Бродах. В ходе столкновений с 11-й танковой дивизией, от воздействия авиации и от технических неисправностей часть танков мехкорпуса была потеряна. Частями было доложено об уничтожении 20 танков и бронемашин и 16 противотанковых орудий немцев. 19-й мехкорпус генерал-майора Фекленко с вечера 22 июня выдвигался к границе, выйдя передовыми частями вечером 24 июня на реку Икву в районе Млынова. Передовая рота 40-й танковой дивизии атаковала переправу немецкой 13-й танковой дивизии. 43-я танковая дивизия мехкорпуса подходила в район Ровно, подвергаясь атакам с воздуха.
Штабом Юго-Западного фронта было принято решение нанести контрудар по немецкой группировке силами всех мехкорпусов и трёх стрелковых корпусов фронтового подчинения - 31-м, 36-м и 37-м. В реальности указанные части находились в процессе выдвижения к фронту и вступали в бой по мере прибытия без взаимной координации. Некоторые части в контрударе участия так и не приняли. Целью контрудара мехкорпусов Юго-Западного фронта был разгром 1-й танковой группы Э. фон Клейста. По войскам 1-й тгр и 6-й армии наносили контрудары 9-й и 19-й мехкорпуса с севера, 8-й и 15-й мехкорпуса с юга, вступив во встречное танковое сражение с 9-й, 11-й, 14-й и 16-й танковыми дивизиями немцев.
Действия сторон в контрударах с 24 по 27 июня
24 июня 19-я танковая и 215-я мотострелковая дивизии 22-й мехкорпуса перешли в наступление к северу от шоссе Владимир-Волынский - Луцк с рубежа Войница - Богуславская. Атака оказалась неудачной, лёгкие танки дивизии напоролись на выдвинутые немцами противотанковые орудия. Корпус потерял более 50 % танков и начал разрозненно отходить в район Рожище. Сюда же отошла и 1-я противотанковая артбригада Москаленко, успешно оборонявшая шоссе, но оказавшаяся из-за отхода отрезанной от основных сил. 41-я танковая дивизия 22-го мк не участвовала в контрударе.
Со стороны Луцка и Дубно нанеся с утра 25 июня удар по левому флангу 1-й танковой группы 9-й мехкорпус Рокоссовского и 19-й мехкорпус генерала Н. В. Фекленко отбросили части 3-го моторизованного корпуса немцев на юго-запад от Ровно. 43-я танковая дивизия 19-го мехкорпуса силами 79 танков 86-го танкового полка прорвала оборонительные позиции заслонов немецкой 11-й танковой дивизии и к 6 часам вечера ворвались на окраину Дубно, выйдя к реке Икве.
Из-за отступления на левом фланге дивизии 36-го стрелкового корпуса, а на правом 40-й танковой дивизии оба фланга оказались незащищёнными и части 43-й танковой дивизии по приказу командира корпуса начали отход от Дубно в район западнее Ровно. Немецкая 11-я танковая дивизия, поддержанная левым флангом 16-й танковой дивизии в это время вышла к Острогу, продвинувшись в глубокий тыл советских войск. С юга, из района Броды, на Радехов и Берестечко наступал 15-й мехкорпус генерала И. И. Карпезо с задачей разгромить противника и соединиться с частями 124-й и 87-й стрелковых дивизий, окруженных в районе Войницы и Милятина. 37-я танковая дивизия мехкорпуса во второй половине дня 25 июня форсировала реку Радоставка и продвинулась вперед. 10-я танковая дивизия столкнулась противотанковой обороной и вынуждена была отойти. Соединения корпуса подверглись массированному налёту немецкой авиации, во время которого был тяжело ранен командующий генерал-майор Карпезо. Позиции корпуса начали охватывать с флангов немецкие пехотные части. 8-й мехкорпус генерала Д. И. Рябышева совершив с начала войны 500 километровый марш и оставив на дороге от поломок и ударов авиации до половины танков и часть артиллерии, к вечеру 25 июня начал сосредотачиваться в районе Буска, юго-западнее Бродов.
С утра 26 июня мехкорпус вошёл в Броды с дальнейшей задачей наступать на Дубно. Разведка корпуса обнаружила немецкую оборону на реке Иква и на реке Сытенька, а также части 212-й моторизованной дивизии 15-го мехкорпуса, накануне выдвинутой из Бродов. Утром 26 июня 12-я танковая дивизия генерал-майора Мишанина преодолела реку Слоновку и восстановив мост атаковала и к 16 часам захватила город Лешнев. На правом фланге 34-я танковая дивизия полковника И. В. Васильева разгромила вражескую колонну взяв около 200 пленных и захватив 4 танка. К исходу дня дивизии 8-го мехкорпуса продвинулись в направлении Брестечко на 8-15 км, потеснив части 57-й пехотной и 16-й танковых дивий противника, отошедших и закрепившихся за рекой Пляшевка. Осознав угрозу правому флангу 48-го моторизованного корпуса, немцы перебросили в этот район 16-ю моторизованную дивизию, 670-й противотанковый батальон и батарею 88-мм орудий. К вечеру противник уже пытался контратаковать части мехкорпуса. В ночь на 27 июня мехкорпус получил приказ выйти из боя и начать сосредоточение за 37-м ск.
Действия сторон в контрударах с 27 июня
Командующий 5-й армией генерал-майор М. И. Потапов по распоряжению Военного совета Юго-Западного фронта принял решение с утра 27 июня начать наступление 9-го и 19-го мехкорпусов на левый фланг немецкой группировки между Луцком и Ровно по сходящимся направлениям на Млынов и 36-го стрелкового корпуса на Дубно. Части 15-го мехкорпуса должны были выйти к Берестечко и повернуть на Дубно. За ночь 26-27 июня немцы переправили через реку Икву пехотные части и сосредоточили против 9-го мехкорпуса 13-ю танковую, 25-ю моторизованную, 11-ю пехотную и части 14 танковой дивизии.
Обнаружив перед собой свежие части, Рокоссовский запланированное наступление не начал, сразу сообщив в штаб, что атака не удалась. Против правого фланга корпуса под Луцком начали наступление 298-я и 299-я пехотные дивизии немцев при поддержке танков 14-й танковой дивизии. На данное направление пришлось перебросить советскую 20-ю танковую дивизию, что стабилизировало положение до первых чисел июля. 19-й мехкорпус Фекленко в наступление перейти также не смог. Более того, под ударами немецких 11-й и 13-й танковых дивизий он отошёл на Ровно, а затем на Гощу. При отступлении и под ударами авиации была потеряна часть танков, автомашин и орудий мехкорпуса. 36-й стрелковый корпус был небоеспособен и не имел единого руководства, поэтому в атаку перейти также не смог. С южного направления предполагалась организация наступления на Дубно 8-го и 15-го мехкорпусов с 8-й танковой дивизией 4-го мехкорпуса. В 2 часа дня 27 июня перейти в наступление смогли только наспех организованные сводные отряды 24-го танкового полка подполковника Волкова и 34-й танковой дивизии под командованием бригадного комиссара Н. К. Попеля. Остальные части дивизии к этому времени только перебрасывались на новое направление.
Удар на направлении Дубно стал для немцев неожиданным, и смяв оборонительные заслоны, группа Попеля к вечеру вошла на окраину Дубно, захватив тыловые запасы 11-й танковой дивизии и несколько десятков неповрежденных танков. За ночь немцы перебросили к месту прорыва части 16-й моторизованной, 75-й и 111-й пехотных дивизий и закрыли брешь прервав пути снабжения группы Попеля. Попытки подошедших частей 8-го мехкорпуса пробить новую брешь в обороне не удались и под ударами авиации, артиллерии и превосходящих сил противника ему пришлось перейти к обороне.
На левом фланге, прорвав оборону 212-й моторизованной дивизии 15-го мехкорпуса, около 40 немецких танков вышли к штабу 12-й танковой дивизии. Командир дивизии генерал-майор Т. А. Мишанин отправил им навстречу резерв - 6 танков КВ и 4 Т-34, которым удалось остановить прорыв не понеся при этом потерь, немецкие танковые пушки их броню пробить не смогли.
Наступление 15-го мк оказалось неудачным, понеся большие потери от огня противотанковых орудий, его части переправиться через реку Островку не смогли и оказались отброшенными на исходные позиции по реке Радоставка. 29 июня 15 механизированному корпусу было приказано смениться частями 37-го стрелкового корпуса и отойти на Золочевские высоты в районе Бялы Камень-Сасув-Золочев-Ляцке. Вопреки приказу отход начался без смены частями 37-го ск и без уведомления командира 8-го мк Рябышева, в связи с чем немецкие войска беспрепятственно обошли фланг 8-го мехкорпуса. 29 июня немцы заняли Буск и Броды, удерживаемые одним батальоном 212-й моторизованной дивизии. На правом фланге 8-го корпуса, не оказав сопротивления, отошли части 140-й и 146-й стрелковых дивизий 36-го стрелкового корпуса и 14-й кавалерийской дивизии.
Оказавшийся в окружении у противника 8-й мк сумел организованно отойти на рубеж Золочевских высот, прорвав немецкие заслоны. Отряд Попеля остался отрезанным в глубоком тылу противника, заняв круговую оборону в районе Дубно. Оборона продолжалась до 2 июля, после чего, уничтожив оставшуюся технику, отряд начал пробиваться из окружения. Пройдя по тылам более 200 км группа Попеля и присоединившиеся к ней части 124-й стрелковой дивизии 5-й армии вышли в расположение 15-го стрелкового корпуса 5-й армии. Всего из окружение вышло свыше тысячи человек, потери 34-й дивизии и приданных ей частей составили 5363 человека пропавшими без вести и около тысячи убитыми, погиб командир дивизии полковник И. В. Васильев.
Последствия
Ударные соединения Юго-Западного фронта провести единое наступление не смогли. Действия мехкорпусов свелись к изолированным контратакам на разных направлениях. Результатом контрударов стала задержка на неделю наступления 1-й танковой группы и срыв планов противника прорваться к Киеву и окружить 6-ю, 12-ю и 26-ю армии Юго-Западного фронта во Львовском выступе. Немецкое командование путём грамотного руководства сумело отразить контрудар и нанести поражение армиям Юго-Западного фронта.
Немецкая 11-я танковая дивизия, поддержанная левым флангом 16-й танковой дивизии в это время вышла в Острог, продвинувшись в глубокий тыл советских войск.
Наступление 11-й панцерной дивизии вермахта
С юга, из района Броды на Радехов и Берестечко наступал 15-й мехкорпус генерала Гната Карпезо с задачей разгромить противника и соединиться с частями 124-й и 87-й стрелковых дивизий, окруженных в районе Войнице и Милятина.
Во второй половине суток 25 июня части 15-го корпуса форсировали реку Радоставка и продвинулась вперед, но столкнулись с хорошо организованной противотанковой обороной немцев и вынуждена была отойти. Позиции корпуса начали охватывать с флангов немецкие пехотные части.
8-й механизированный корпус генерала Дмитрия Рябышева, осуществив с начала войны 500-километровый марш и оставив на дороге в результате поломок и ударов авиации до половины танков и часть артиллерии, к вечеру 25 июня начал сосредотачиваться в районе Буска юго-западнее Бродов.
26 июня было решено нанести мощные удары по флангам танковой группы Клейста с севера силами 9-го, 19-го и 22-го механизированных корпусов из района Луцка и Ровно и с юга из района Броды — 4-м, 15-м и 8- м мехкорпуса. Огромная масса танков была брошена для того, чтобы окончательно «подрезать» фланги немецкой группировки и окружить его.
На рассвете 27 июня 24-й танковый полк 20-й танковой дивизии полковника Катукова из состава 9-го мехкорпуса с ходу атаковал части 13-й немецкой танковой дивизии, захватив около 300 пленных. Но наступление 9 мк РККА захлебнулось после того, как немецкая 299 танковая дивизия, наступая в направлении Острожец- Олыка, атаковала открытый западный фланг 35-й тд РККА у Малина. Отход этой дивизии на Олыку поставил под угрозу окружения 20-ю тд РККА, ведущую бои с мотопехотной бригадой 13-й тд в Долгошеях и Петушках.
19-й мехкорпус в наступление перейти также не смог. Более того, под ударами немецких 11-й и 13-й танковых дивизий он отошел на Ровно, а затем на Гощу. При отступлении и под ударами авиации была потеряна значительная часть танков, автомашин и артиллерии корпуса. 36-й стрелковый корпус был небоеспособен и не имел единого руководства, поэтому в атаку перейти также не смог.
С южного направления предусматривалась организация наступления на Дубно 8-го и 15-го мехкорпусов с 8-й танковой дивизии 4-го мехкорпуса. Во второй половине дня 27 июня перейти в наступление смогли только наскоро организованы сводные отряды 24-го танкового полка и 34-й танковой дивизии 8-го корпуса под командованием бригадного комиссара Николая Попеля. Другие части дивизии к тому времени только перебрасывались на новое направление.
Удар в направлении Дубно стал для немцев неожиданным. Смяв оборонительные заслоны, группа Попеля к вечеру вышла на окраину Дубно, захватив тыловые запасы 11-й танковой дивизии и несколько десятков неповрежденных танков.
Смелые действия 8-го мех. корпуса вызвали замешательство в стане противника. Однако, действия советских механизированных корпусов не были согласованы. Единого мощного удара по врагу не получилось. Кроме того, наши танкисты ощущали большой недостаток в горючем и боеприпасах.
За ночь немцы перебросили к месту прорыва части 16-й моторизованной, 75-й и 111-й пехотных дивизий и закрыли прорыв, отрезав группу Попеля. Попытки частей 8-го механизированного корпуса повторно прорвать оборону противника успеха не имели и под ударами авиации, артиллерии и превосходящих сил немцев он вынужден был перейти к обороне.
Подбитый Т-34
Наступление 15-го мк РККА также оказалось неудачным. Понеся большие потери от огня противотанковых орудий, его части переправиться через реку Островку не смогли и оказались отброшенными на исходные позиции по реке Радоставка.
29 июня 15 механизированному корпусу было приказано смениться частями 37-го стрелкового корпуса и отойти на Золочевские высоты в районе Бялы Камень - Сасув - Золочев - Ляцке. Вопреки приказу, отход начался без смены частями 37-го ск и без уведомления командира 8-го мк Рябышева, в связи с чем немецкие войска беспрепятственно обошли фланг 8-го мехкорпуса. 29 июня немцы заняли Буск и Броды. На правом фланге 8-го мехкорпуса, не оказав сопротивления немцам, отошли части 140-й и 146-й стрелковых дивизий 36-го стрелкового корпуса и 14-й кавалерийской дивизии.
Оказавшийся в окружении у противника 8-й мк РККА сумел организованно отойти на рубеж Золочевских высот, прорвав немецкие заслоны.
Отряд Попеля остался отрезанным в глубоком тылу противника, заняв круговую оборону в районе Дубно. Оборона продолжалась до 2 июля, и лишь когда к концу подошли боеприпасы и топливо, отряд, уничтожив оставшуюся технику, начал пробиваться из окружения. Пройдя по тылам противника более 200 км, группа Попеля и присоединившиеся к ней части 124-й стрелковой дивизии 5-й армии вышли в расположение 15-го стрелкового корпуса 5-й армии.
4-й механизированный корпус под командованием Андрея Власова (будучи самым мощным соединением на этом участке фронта и имея в своем распоряжении 979 танков включая 313 Т-34 и 101 КВ ) слишком медленно реагировал на приказы и практически не участвовал в активных атакующих действиях. По сути его главным достижением стало обеспечение прикрытия отступления 15-го механизированного корпуса от наступающих немецких сил. Несмотря на довольно пассивную роль в наступательных действиях удалось сохранить не более 6 процентов своих танков КВ, 12 процентов его танков Т-34
9-й и 22-й мехкорпуса смогли, отойдя от Дубно, занять оборонительные позиции севернее и юго-восточнее Луцка. Тем самым создался «балкон», задержавший группу армий «Юг» на ее пути к Киеву. Считается, что в результате этого Гитлер решил изменить стратегическое решение и направить дополнительные силы на юг, сняв их с московского направления.
____________________________________________________________________________________________________________________________________
Основными причинами провала июньского контрудара советских механизированных корпусов было сильное рассредоточение сил и отсутствие слаженности и координации взаимных действий. Танки мехкорпусов вступали в бой в большинстве случаев при недостаточной пехотной поддержке, либо при полном её отсутствии. Огромную роль сыграло отсутствие авиационной (почти все самолеты были уничтожены в первые же часы войны на аэродромах первой линии ) и артиллерийской поддержки.
Советский МиГ-3, уничтоженный в первые дни операции «Барбаросса». Image from a collection of WWII prints. Scan by Jarekt from 5 × 8 cm print., Public Domain, https://commons.wikimedia.org/w/index.php?curid=4011173
Немецкие войска намного активнее и разумнее, чем советские, пользовались всеми видами связи, да и координация усилий различных видов и родов войск в вермахте в тот момент вообще была, лучшей в мире.
Эти факторы привел к тому, что советские танки действовали зачастую без всякой поддержки и наобум. Пехота просто не успевала поддержать танки, помочь им в борьбе с противотанковой артиллерией: стрелковые подразделения двигались на своих двоих и банально не догоняли ушедшие вперед танки. А сами танковые подразделения на уровне выше батальона действовали без общей координации, сами по себе. Нередко получалось так, что один мехкорпус уже рвался на запад, вглубь немецкой обороны, а другой, который мог бы поддержать его, начинал перегруппировку или отход с занятых позиций…
Еще одной причиной массовой гибели советских танков в битве под Дубно, о которой нужно сказать отдельно, стала их неготовность к встречному танковому бою. Среди танков советских мехкорпусов, вступивших в битву под Дубно, легких танков сопровождения пехоты и рейдовой войны, созданными в начале-середине 1930-х, было большинство.
У советских легких танков, в силу специфики возлагаемых на них задач, была противопульная или противоосколочная броня. Легкие танки прекрасный инструмент для глубоких рейдов в тыл противника и действий на его коммуникациях, но легкие танки совершенно не приспособлены для прорыва обороны. Немецкое командование учло сильные и слабые стороны бронетехники и использовало свои танки, которые уступали нашим и качеством, и вооружением, в обороне, сведя на нет все преимущества советской техники.
Сказала свое слово в этом сражении и немецкая полевая артиллерия. И если для Т-34 и КВ она, как правило, была не опасна, то легким танкам приходилось несладко. А против выкаченных на прямую наводку 88-миллиметровых зенитных орудий вермахта оказалась бессильна даже броня новых «тридцатьчетверок». Достойно сопротивлялись им разве что тяжелые КВ и Т-35. Легкие же Т-26 и БТ, как говорилось в отчетах, «в результате попадания зенитных снарядов частично разрушались», а не просто останавливались. А ведь у немцев на этом направлении в противотанковой обороне использовались далеко не только зенитки.
И все-таки без прикрытия с воздуха, из-за чего на марше немецкая авиация выбивала почти половину колонн, без радиосвязи, на свой страх и риск советские танкисты шли в бой - и зачастую выигрывали его.
В первые два дня контрнаступления чаша весов колебалась: успехов добивалась то одна сторона, то другая. На четвертый день советским танкистам, несмотря на все осложняющие факторы, удалось добиться успеха, на некоторых участках отбросив врага на 25-35 километров. Под вечер 26 июня советские танкисты даже взяли с боем город Дубно, из которого немцы были вынуждены отойти… на восток!
И все-таки преимущество вермахта в пехотных частях, без которых в ту войну танкисты могли полноценно действовать разве что в тыловых рейдах, скоро начало сказываться. К концу пятого дня сражения почти все авангардные части советских мехкорпусов были попросту уничтожены. Многие подразделения попали в окружение и были вынуждены сами перейти к обороне по всем фронтам. А танкистам с каждым часом все больше не хватало исправных машин, снарядов, запчастей и топлива.
Но свою роль в том, чтобы сорвать выпестованный Гитлером план «Барбаросса», битва под Дубно сыграла. Советский танковый контрудар вынудил командование вермахта ввести в бой резервы, которые предназначались для наступления в направлении Москвы в составе группы армий «Центр». Да и само направление на Киев после этого сражения стало рассматриваться как приоритетное.
И хотя впереди была тяжелая осень и зима 1941-го, свое слово в истории Великой Отечественной войны крупнейшее танковое сражение уже сказало. А этот горький опыт не был забыт советским командованием – немцам ещё предстояло в полной мере ощутить на своей шкуре силу ударов советских войск в предстоящих битвах.